Приключения Джона Девиса. Капитан Поль

Красавица между тем протянула вперед головку, согнув шею, как лебедь, и устремив на меня беспокойный взор. Я вспомнил о странном своем наряде и догадался, что она сомневается, точно ли я тот, кого она ждала. Я в ту же минуту разорвал, сбросил с себя платье и покрывало и очутился в своем мичманском мундире.

Прекрасная гречанка встала, пошатываясь, и, протянув ко мне руки, вскричала:

– Ради бога, спасите меня!

– Скажите мне, кто вы и от какой опасности я должен спасти вас? – вскричал я, подбегая, чтобы поддержать ее.

– Кто я? – сказала она. – Я дочь того, кого вы встретили, когда его вели на казнь, и вы можете спасти меня от опасности быть любовницей того, кто причиной смерти отца моего.

– Скажите только, что я должен делать? Я на все готов.

– Прежде всего вам надо знать, чего я боюсь и на что надеюсь. Я вам расскажу это в нескольких словах.

– Но не напрасно ли мы будем терять драгоценное время? Вы молоды, прекрасны, несчастны. Вы понадеялись на мое мужество и благородство, иначе бы вы меня не призвали. Чего же мне более?

– Теперь пока нам бояться нечего. Голова ичогланов по случаю праздника – в Серале, а в доме не спят, и бежать нам еще нельзя.

– Так говорите.

– Отец мой был грек, царской крови и богат. Это три преступления, которые в Константинополе стоят смертной казни. Голова ичогланов донес на него. Его взяли под стражу, меня продали, его отвели в тюрьму, меня – сюда, его приговорили к смерти, меня – к жизни. Одну матушку пощадили.

– О, я ее видел! – вскричал я. – Это, верно, она стерегла труп вашего несчастного батюшки?

– Да, да, – отвечала девушка, ломая в отчаянии руки. – Да, это наверняка была она!

– Мужайтесь! – сказал я.

– О, вы увидите при случае, что я мужественна! – сказала она с улыбкой, ужаснее слез. – Меня отвели к моему господину, к убийце отца моего, он запер меня в эту комнату. На другой день я услышала шум. Все еще надеясь, сама не знаю на что, я подбежала к окну: то отца моего вели на казнь!

– Ах, так это вы схватились за решетку, вы испустили горестный крик, который раздался в моем сердце.

– Да, это я, – отвечала она, – я видела, как вы при этом крике подняли голову и схватились за кинжал. Я угадала, что вы человек великодушный и спасете меня, если только сможете.

– О, конечно!.. Приказывайте, я сделаю все, что только возможно.

– Но для этого надо было как-нибудь вступить в сношения с вами. Я решилась сносить пока присутствие моего господина. Да, я без гнева смотрела на человека, запятнанного кровью отца моего, я говорила с ним и не проклинала его. Он считал уже себя счастливым и вздумал наградить меня этими богатыми платьями и великолепными вещами. Однажды утром ко мне привели Моисея, богатейшего ювелира во всем Константинополе.

– Как, этот жалкий еврей – богатый ювелир?

– Да. Я его давно знаю. У батюшки, кроме меня, детей не было, он меня баловал и покупал иногда у Моисея ткани и драгоценные вещи на огромные суммы. Я показала ему знаками, что мне нужно поговорить с ним. Догадливый еврей сказал голове, что с ним нет ничего, что мне нужно, и что он придет завтра. На другой день голова ичогланов должен был оставаться в Серале, но приказал, чтобы Моисея и без него впустили ко мне, но чтобы при этом были двое его сторожей. Между тем я все стояла у окна, надеясь, что как-нибудь увижу вас. И точно, я увидела, что вы идете. Тут мне пришло в голову бросить свой перстень, и вы подняли его с такой радостью, что с тех пор я уже полагаюсь на вас, как на друга. На другой день Моисей пришел, сторожа были тут, но я сказала ему все, что нужно было, по-итальянски. Я описала вас всего, от цвета ваших волос до формы вашего кинжала. Я все заметила! Моисей сказал, что он, кажется, вас знает. Вообразите мою радость! Не зная, удастся ли нам еще раз увидеться, мы приготовили все на нынешний день, потому что в Серале праздник, и голова должен быть там. Кормилица моя, которую оставили при мне, не из сострадания, а скорее по равнодушию, должна была, по обыкновению, ехать с капыджи к Моисею за духáми; он обещал, что вы будете в это время у него и приедете ко мне в ее платье. Между тем она пошла сказать матушке, чтоб у Галатской Башни был готов ялик. Моисей сказал, что пришлет мне гитару, если вы согласитесь идти на свидание… Он прислал мне ее… Вот она… А теперь и вы здесь… Хотите ли вы помочь мне? До сих пор все шло хорошо. Остальное зависит от вас.

– Скажите только, что я должен делать?

– Пройти через все эти комнаты – вещь невозможная. Но мы можем спуститься из окна этого кабинета.

– Однако от окна до земли будет футов двенадцать.

– Это бы еще ничего: вы можете спустить меня на моем шелковом поясе. Но за деревянной решеткой есть железная решетка.

– Я выломаю одну из перекладин кинжалом.

– Так принимайтесь же за работу, пора.

Я вошел в кабинет и за шелковыми занавесками будуара увидел тюремную решетку. Взглянул на улицу и заметил, что прямо против дома, за углом, стоят какие-то два человека. Несмотря на это, я молча принялся за работу в твердой уверенности, что они тут по своим делам, а не для того, чтобы присматривать за нами.