«Приключения, Фантастика» 1994 № 02. Погружение во мрак

– Этого достаточно! – заключил Иван. Теперь он был убежден – если в этом мире действует несколько соперничающих сторон, он обязательно вырвется наружу, он будет пользоваться их враждой, он сумеет проскользнуть между свивающимися щупальцами затаившихся перед битвой монстров. Итак, каким-то непонятным образом здесь на Гиргее столкнулись интересы Синдиката, «серьезных» – кто же они такие, черт побери! – официально существующей Федерации или, как чаще ее принято называть, «мирового сообщества». Системы и ... довзрывников? Нет, последние в стороне ото всех, если они есть на самом деле.

Черт ногу сломит! Ну что такое для этих сверхгигантов какие-то микроскопические мошки: Иван, Кеша, каторжник Цай?! Ничто! У Ивана внезапно пересохло в горле, сердце комком подкатило к гортани, будто задумало совершить отчаянную попытку и выпрыгнуть из тепа. Кристалл! Это надо же быть таким круглым идиотом! Это надо же – самому вырваться из треклятого Пристанища, а Кристалл, в котором записано ВСЕ, посеять! Ивану стало нехорошо. Нет, он не мошка. Он стал тем узелком, не разрубив которого могущественнейшие силы всех Мирозданий непостижимого конгломерата Бытия, никогда не смогут достичь своих целей. Он и Кристалл! В этом единственная отгадка вопроса вопросов – почему он до сих пор жив! Иди, и будь благословен! Нет, он нужен не только силам зла. Значит, Кто-то и Что-то есть и за ним? Господи милосердный, не дай сгинуть, не пройдя пути своего! Как больно! Как страшно! Голова готова лопнуть. Она не вмещает вселенской жути, она слишком мала чтобы вместить в себя этот ужас! Ну да ничего, ну да ладно ... Иван пытался вернуть внутреннее равновесие. Глаза боятся, а руки делают. Надо просто делать свое дело – по крупице, по частичкам, по крохам складываются исполинские пирамиды. Есть дорога, которою нельзя перепрыгнуть, пролететь, по этой Дороге надо пройти – шаг за шагом, метр за метром, версту за верстой, пройти самому, глотая пыль, обливаясь потом, падая от усталости и безнадежности, не видя ни конца, ни края пути. Идти вперед ... Иди, и да будь благословен! В этом разгадка. Его крест, его схима – эта Дорога! Чтобы когда-нибудь, в бесконечном далеке пробиться к Свету, он должен пройти, проползти на брюхе все эти черные лабиринты отчуждения.

Он уже прожил в этих блужданиях и странствиях целые жизни, он страдал, изнывал в черных темницах, «дозревая» по чьей-то черной воле до бесконечности, до безумия. Но он всегда находил силы, чтобы отдышаться, зализать раны, прогнать страхи и немочи... и ползти вперед. Иди, и да будь благословен! И он шел, шел, шел. И стучало в ушах: «Животворящий Крест Господень хранит тебя в муках и испытаниях, ты падал в адские бездны, но ты и поднимался вверх, твой дух побывал везде ... и он не ослаб. Это тело твое устало!» Тело лишь вместилище Духа, его покров и одеяние.

Одеяния изнашиваются. Нет вечных покровов.

– Ну, Ваня, это не дело, – прервал вдруг его мысли ветеран аранайской войны, – мы ежели нюни будем распускать, никогда из этой задницы не выберемся, понял, браток?

Иван провел ладонью по щеке – ладонь намокла. Неужели он плакал? Предательская слеза сама выкатила из глаза. Нет, не годится, Кеша прав, не время слезы лить и себя жалеть.

– Здесь поблизости есть черная нить? – спросил Иван у Цая.

Карлик замялся.

– Я не знаю, где вы точно находитесь.

– Зато _о_н_и_ знают, – вкрадчиво вставил Кеша.

Из незаживающей раны на лбу у бедолаги Цая выкатилась капля мутной, почти черной крови, лицо сморщилось грецким орехом.

– Все верно, – согласился он. – Сейчас я запрошу координаты. – И тут же ответил: – Здесь нет черной нити.

– Это точно?! – Кеша готов был схватить карлика за грудки.

– Точно. До ближайшего крюкера семьдесят четыре мили.

– День ходу! – обрадовался ветеран.

– Это если есть ход!

– Запроси!

– Шнур и без запросов найдет дорогу, – предположил Иван.

– Пока он найдет, мы сдохнем в этих лабиринтах.

Кеша вцепился в рукояти парализаторов, висящих у него на поясе. Ему явно не терпелось пустить в ход оружие, он жаждал действия. Но врага не было. Были мрак, пустотам и неизвестность.

– Проход есть, – мрачно изрек карлик Цай, – но там чья-то база. Ее не обойти.

– Чья?!

– Это не Синдикат, точно. И не административный пост каторги.

Кеша не выдержал.

– Вы все охренели! – завопил он. – Откуда в этой дыре базы?! Я вот щас пойду и разберуся там! Я их там разбазирую, Гадов! Они мне уже все нервы повымотали!

Иван подождал, пока измученный каторгами и застенками ветеран выдохнется. А потом сказал по-деловому:

– Это хорошо, что база. Разживемся оружием, скафами, провиантом. Нам, друг мой Булыгин, сопутствует удача и надо это ценить.

С Цаем ван Дау что-то происходило – он начал светиться жутким, загробным свечением, потом свечение это перешло в мерцание. Глаза его потухли, а бельма наоборот, стали полупрозрачными.

– Мне тяжело здесь оставаться, – прохрипел карлик, – огонь, огонь, я весь в огне, ох, как жжет!!! Идите. Главное – направление! – Он махнул во тьму скрюченным пальцем. – Это настоящий ад! Погасите ого-онь...

Цай ван Дау исчез, словно его и не было.