«Приключения, Фантастика» 1995 № 02

— Заткнись! — Булыгин вскочил на ноги. — За эти две недели мы выпотрошили половину земного шара! Они доперли, что на них есть управа, понял?! Парижский клан обезглавлен и растоптан! Крузя давил английскую гадину, они даже не поняли, что происходит, они расползлись как черви… Это ты, Дил отсиживался! Это ты все чистюлю из себя корчишь! Мы этих гнид растопчем и вобьем в навоз! Я почти сорок лет не был на старушке Земле, но я не ожидал увидать тут столько дерьма! Мы выведем нечисть!

Бронкс приблизил свое черное, блестящее, будто нагуталиненное лицо к лицу Кешиному и тихо спросил:

— Ну и чего ты этим добьешься?

— Чего надо!

— Остановишь Вторжение?

Кеша промолчал. Зыбкая былинка не остановит бронехода.

— Это называется, Кешенька, — продолжил негр, — бей своих, чужие бояться будут.

— Не ври! Какие они свои… мразь!

— Это точно. Но они еще большая мразь для тех, на кого работают. Ты что думал, ребятки из Системы будут жалеть дерьмоедов, что ты спровадил в ад? Они тебе спасибо скажут.

— А… — Кеша запнулся, — а тот свет, преисподняя?

— Ты сам-то веришь в нее? — Бронкс улыбнулся. — Не веришь, Кеша. Это у Ивана от переутомления. Система есть, и негуманоиды есть, и армады боевых звездолетов есть, и резиденты их на Земле есть, а вот того света с Пристанищем да прочей муры никогда не было, нет и не будет! Верно я говорю, ну ты, образина?

Оборотень Хар, которому предназначался последний вопрос, угрожающе зарычал. Иннокентий Булыгин засопел, отвернулся.

С Дилом Бронксом трудновато было спорить — поди проверь, чего там есть, а чего нету, никто преисподней своими глазами не видал, кроме Ивана, который, может, и впрямь переутомился в бесконечных мытарствах. Но Кеша не слушал негра, он для себя все давно решил: есть там что-то или нет, он пойдет до конца, ему терять нечего, все одно через «барьерчики» сигать придется, так уж лучше не попусту, не зазря, лучше так, чтоб должок свой выплатить… России и безвинному люду. И пускай Бронкс не болтает, ему есть чего терять, а Кеше нечего, сытый голодного не разумеет. Вообще Кеша значительно скорее сошелся с Хуком Образиной и даже с Арманом-Жофруа дер Крузербильд Дзухмантовским, в просторечии, Крузей. Но с владельцем Дубль-Бига—4 у него не заладилось. Ежели потребуется с ним на смерть идти, придется идти, но под дудку его плясать, нетушки, Кеша имел во всем свое мнение.

— Да и это не главное, — горячился Дил, — это ерунда, пускай все, чего он понаплел, есть, пускай! Но надо же чего-то делать, понимаешь, а Иван сидит да помалкивает, я его вообще таким никогда не видал! Да ежели где чего не так, он хватал капсулу, баки, разгонники, боеприпасов побольше — и только его видали, таких шустрых поискать надо. Он просто сдох, был да весь вышел, он всех перебаломутил, сгоношил, а сам сник… нет у него никакого плана, понял?! И нет у него уже воли, он растерялся, он лег на лопатки еще до начала боя!

— Давай, черни человека, — сурово вставил Кеша. Он снова сел на свой древний деревянный табурет. Сидел и играл желваками на небритых скулах.

— Не учи! — осек его Бронкс. — Я и ему то же самое говорил, в глаза! Надо чего-то делать, понял?! Или разбегаться!

— Кто тут собрался разбегаться? — хрипло поинтересовались сверху. И через потолочный люк в бункер свесился огромный, непомерный Гуг Хлодрик. Он недолго висел, спрыгнул вниз, заскрипел-захрустел своим вечно полуисправным биопротезом, крякнул, насупился. И сказал:

— Там Цай пожаловал. Дела совсем паршивые. И коли кто собрался бежать, беги! А то поздно будет.

— Ты толком говори, нечего пугать, — спокойно отозвался Дил Бронкс и тоже сел, показывая, что ему бежать некуда и незачем.

— Иван просил всех собраться. Где Образина?

— Хук и Крузя во внешней сфере, на третьей орбите, — доложил Кеша.

— Вызвать!

— А этого? — Булыгин пнул сапогом пленника-изменника.

— Седого в погреб! — отрезал Гуг.

Оборотень Хар, не дожидаясь разъяснений, ухватился зубами за край кожаного плаща и сноровисто поволок Говарда Буковски в угол, к неработающему утилизатору. Хару нравилась роль безродного пса, он прямо-таки вжился в нее… ему так было сподручнее, спокойнее, все с ним свыклись, чего еще надо! Допотопные клавиши он нажал своим унылым носом, а вот на педаль надавил лапой — Крежень полетел вниз, в «погреб», в зацементированный мешок без окон и дверей. Никто не знал, что с ним делать, но и отправить на тот свет не решались.

— Где вы торчали? — поинтересовался Дил Бронкс, расстегивая ворот сверкающего полускафа.

— Среди камней и торосов, — вяло ответил Гуг, — посреди унылой и ослепительной Гренландии. Где еще можно торчать беглому каторжнику?!

— Что Иван?

— Думает, — после минуты безмолвия ответил Гуг Хлодрик, — Иван все думает…

— Две трети оборонительных баз разоружены, из них почти половина демонтирована. Разоружение идет полным ходом. Это точные данные, — угрюмо отчитался Дил Бронкс, и он уже не скалил свои большие зубы. — А в Гренландии, небось, зима.

— Там тепло, там медведи и водопады из шампанского.

— У тебя горячка, Гуг.