«Приключения, Фантастика» 1996 № 06

Кина убегает, прячется во тьме, чтобы не видеть этих вцепившихся друг в друга тел — их бесстыдство и ненасытная жадность страшат ее. Но от них негде скрыться — здесь под сенью деревьев в тихом месте она встречает то же. Минста, пошатываясь и визгливо смеясь, бредет куда-то, опираясь на плечо Трога. Они останавливаются и долго глядят друг на друга. Минста, вскинув голову, смеется прямо в лицо Трогу и показывает ему язык, он что-то говорит ей скороговоркой. Потом сгребает в охапку и тесно прижимает к груди, они начинают бороться, тяжело дыша от усилий. Трог вцепляется Минсте в волосы и тянет так, что ее лицо запрокидывается, исказившись от боли. В ответ она впивается ногтями в его плечо и рвет так же больно, как он ее волосы. Тогда Трог притискивает ее к себе и, подставив колено, опрокидывает. Рука Минcты, вцепившаяся в плечо, ослабляет хватку и обнимает его. Тела их соединяются, напряженные, как тетива, другая рука женщины обвивает шею мужчины. Грудь ее бурно дышит, вздымаясь и опадая. Руки Трога обшаривают одежду Минсты. Он срывает ее и, издав звук, похожий на рычание, набрасывается на Минсту. Она начинает стонать и ухать, и голова ее беспрестанно ворочается из стороны в сторону. Они охотятся за наслаждением с напряженными и отрешенными лицами, молча, лишь изредка издавая отрывистые вскрики, стоны, вздохи.

Впившись пальцами в траву, в землю, Кина расширенными глазами смотрит на это открытое любому взгляду таинство природы. Оно и притягивает и отталкивает ее: в нем все перемешано — и прекрасное и отвратительное, и ослепительное наслажденье и гнусная похоть.

Кина прячет лицо в коленях, чтобы не видеть больше происходящего, но она слышит его, и воображение ее рисует яркие картины, заставляющие вздрагивать неуклюжее, худое тело…

Тряхнув головой, прогоняя воспоминания, Кина тихо поднялась, песок хрустнул под ее коленями, и Анви, перестав насвистывать, взглянул на нее. Какое-то время она стояла на коленях, глядя на возлюбленного, и его облик, мелькая, заслоняли призрачные картины прошлого — мужчина и женщина, мужчина и женщина. Кровь на мочке уха женщины и кровь на плече мужчины.

Себя и Анви она представляла иначе. Как именно, не могла сказать, только чувствовала радость и нежность, частый стук сердца. Прошлое удерживало ее на месте — она боялась, вдруг Анви наброситься на нее, как зверь, и начнет пожирать ее тело, грубо и больно. Ведь он такой большой и сильный.

Наконец она преодолела свой страх и пошла к нему — Анви не спускал с девушки глаз. Кина подошла и опустилась на песок подле ног возлюбленного, прижалась щекой к колену. В плечо ей жестко уперся теплый большой камень, на котором сидел Анви. Рука Анви скользнула в ее густые волосы и легким движением запрокинула голову девушки. Он заглянул ей в глаза: из их глубины плеснуло такое восхищение, испуг, покорность, преданность, что ему стало страшно. Страшно за себя и за нее. Но Анви тут же усилием воли прогнал страх и, улыбнувшись, погладил Кину по голове. В ответ она по-кошачьи потерлась щекой о его колено и замерла.

Анви встал и, взяв Кину за запястья, поднял с земли и поставил перед собой. Она застыла напряженно, и на лице ее, на приоткрытых пухлых губах замер испуг. Он притянул девушку к себе, она послушно прильнула к нему, начал гладить спину, целовать щеки, шею. В следующий миг неожиданно они оказались на коленях, и Кина уже смело прижала его голову к груди. Сердце ее билось у самой его щеки. Анви приник к ней, обхватил обеими руками; они слились воедино, обыскивая средоточие, главный смысл своего существования. Огонь вспыхнул в их телах, и они предались ему целиком и полностью…

Анви и Кина лежали возле костра на теплом песке. Его расслабленная рука гладила изгиб ее спины, в этой нежной впадинке сосредоточилось все ее женское естество: округлость и нежность, молодая упругость и томная страсть. Его ладонь покоилась на изгибе спины, груди касались его груди, бедра его бедер, волосы лежали на плече — четыре прикосновения — в них она была вся.

Потом он неожиданно почувствовал, как слезы скатываются ему на руку; плечи Кины начали вздрагивать.

— Что с тобой? — встревожено шепнул Анви, ладонью поворачивая к себе ее лицо.

— Я боюсь, нас убьют или схватят. Мы не будем больше вместе, — ответила Кина. Слова вспархивали, как испуганные птицы, всхлипывания и рыдания вспугивали их.

— Не бойся, — сказал Анви. — Ничего с нами не случится. Все будет хорошо.

И Кина поверила ему, потому что хотела верить, но долго еще всхлипывала в его объятиях, пока, наконец, не уснула.

Потом, осторожно уложив ее, Анви сел на камень, спиной к угасающему костру, лицом к заваленному почти доверху сучьями и колючими ветвями входу пещеры, и смотрел, как снаружи сквозь тьму проступает рассвет, слушал, как затихают на болоте ночные гады и подают голоса ранние птахи. Сидел, смотрел и думал о Кине, о погибшем брате. У него тоже могла быть своя Кина. Анви так не хватало его — они привыкли все делать вместе, все делить пополам — радости и беды…