Приключения французского разведчика в годы первой мировой войны

Мы понимали, что в таких обстоятельствах нельзя болтать лишнего. Мюллер рассказал об этом только мне, и я лишь спустя долгое время получил подтверждение этих сведений. Немцы, как уже известно сегодня, ничего не знали и не воспользовались этой «verlorene Gelegenheit»[36], как выразился генерал Гоффман. Этот факт подтверждает, что у их разведывательной службы было много серьезных недостатков, и о многом ей не удалось узнать. Мы же в этой тихой войне в тени смогли одержать победу.

Во всяком случае, нам удалось получить точную информацию о бунте моряков в Киле. Верно, что эта морская дивизия была полна эльзасцев, и что «Интеллидженс Сервис» (по крайней мере, я так думаю) могла бы, возможно, информировать об этом выступлении так же много и подробно, как немецкая «Нахрихтединст» о восстании русских моряков.

Странная война за правду, которую враждующие стороны вели во тьме тыла с еще большим ожесточением, чем в самых напряженных битвах на поле боя! Сколько раз в Швейцарии у меня возникало ощущение, что я ползу сквозь мораль «ничейной земли», темной от зловещих туч и ядовитого газа лжи и измены, в одиночку, не рассчитывая ни на кого, кроме самого себя, зная, что земля у меня под ногами заминирована и полна ловушек и капканов. Вокруг меня, позади меня, передо мной проскальзывали, я это знаю, другие бойцы, все замаскированные схожим образом и выдающие себя за других. Среди них были те, кого я считал врагом, те, кого я готовился бить, но вдруг они оказывались моими союзниками. Были те, кого я принимал за друзей, но они, может быть, злоупотребляли моим доверием, чтобы вырвать у меня оружие из рук. А те, кто выставлял напоказ свою верность, не могли ли они оказаться самыми опасными изменниками? Товарищ, служивший со мной под одним знаменем, даже сам шеф, кого я боготворил, кому я подчинялся с радостью, не могли ли и они уже долгое время работать на врага? А другой, преданность которого, казалось, не вызывала сомнений, многократно проверенный и надежный, не перекуплен ли и он с недавних пор? Нет ли у него тайной нужды в деньгах, других тайных грехов? Да я сам, что думают обо мне мои начальники, мои товарищи по оружию?

Нужно иметь крепкие нервы, чтобы сопротивляться такой среде, и я знаю тех, у кого случались нервные срывы, и им пришлось оставить эту борьбу.

Такие мысли беспокоили меня в ту ночь, пока мы ехали к этой захолустной вилле, прелестной, как назвал ее Мюллер.

— Есть у вас фотографии тех трех агентов? — спросил он господина Х. на следующее утро.

Дрожащими нервными пальцами он копошился в досье.

— Вот фотографии!

— Хорошо, я знал двух, да, вот этих двух мужчин я знал. Итак, вы видите, сударь, что вы ошибались, если считали, что лишь вы один знали их. А сейчас скажите мне, уверены ли вы, что небезызвестная вам госпожа Клэр не состояла в интимной связи с этими двумя?

— Они меня, естественно, не посвящали в такие подробности, — ответил наш собеседник, — но эта агентесса не кажется мне слишком подозрительной…

— Я совсем не разделяю вашего мнения, сударь. Госпожа Клэр в настоящий момент является любовницей гвардейского лейтенанта фон Доннерверта, истинного дворянина и очень красивого молодого человека. У меня есть все основания полагать, что она от него без ума.

— В первый раз слышу об этом, — пробормотал он в ответ. — Вы меня ошарашили. Я займусь ею. О, лишь бы это было не так!

Но когда госпожу Клэр вызвал ее шеф, она и не подумала подчиниться.

После этого Мюллер как-то сказал мне:

— Я посоветовал Х. запустить агента под юбку красавицы Клэр. Для этого не нужен «ас», а просто красивый парень, такой, чтобы в сравнении с ним поблекла звезда фон Доннерверта. Ему ничего не понадобится, кроме как снять комнату в том же доме, а дальше все пойдет само собой.

Четвертому акту драмы суждено было разыграться как раз в свободной зоне городка Жекс, прежде чем занавес не опустился навсегда в этой части Юго-востока на гласисе крепости перед вкопанным в землю столбом. И это было справедливо, ибо насколько чрезмерным наказанием я считал расстрел шпиона, боровшегося против нас ради своей страны, настолько же беспощаден я был к предателю.

Агент приехал из Парижа и очень скоро сумел завязать отношения с красивой молодой дамой. Однажды он пригласил ее совершить с ним прогулку на автомобиле и увез на маленькую дорогу, идущую вдоль границы, представляющую собой ров, идущий с французской стороны. Там, впрочем, было много особенностей такого рода, на этой необычайной границе, где в некоторых домах парадная дверь выходила на французскую территорию, а дверь во двор — на швейцарскую.

В определенном пункте машина остановилась, маленький, но густой и высокий лес был по левую сторону дороги, и к автомобилю приблизился путевой обходчик, обрезавший кривым садовым ножом кустарники, которые заканчивались у рва.

— Что у вас случилось? Поломка?

— Нет, просто кончился бензин. Нужно вернуться в ближайшую деревню и купить его там. К счастью, дорога идет под уклон, и машина покатится сама.