Приключения Гаррета. Том 2. Книги 6-9

– Учту на будущее. – Может, и впрямь сменить профессию? Никогда не видел чревовещателя с перевязанной головой или с рукой в гипсе. Ну почему все уверены, что это я вкладываю в клюв проклятому птаху всякие непристойности? – Давай Шейла спросим.

Интересно, с какой стати Попка-Дурак решил очнуться от спячки?

Может, происки какого-нибудь недобитого божка?

64

Шейл, похоже, спал. Или притворялся. Или помер. Грудь не колышется… Летаргический сон? Тогда понятно, почему он почти не меняется. Я слыхал, в летаргическом сне человек не стареет.

Должно быть, гамак с оливы не снимали: как повесили, так и висит. Поутру ветки заслоняли солнце, но сейчас оно светило Медфорду прямо в лицо, морщинистое, как печеное яблоко. Седые патлы зачесаны назад и собраны в хвост; распустить их, так до костлявых лодыжек достанут. Одежда штопаная, но чистая. Грязнулей Медфорд Шейл не был никогда.

– Шейл думает, ты бесталанный молодой нахал, и говорить не умеешь. Вместо тебя твое чучело болтает. – Губы Шейла едва шевелились. Может, это не он говорит, а кто-то из неведомого далека использует его как рупор? – Жену себе нашел?

– Рад видеть тебя в добром здравии, дядя Медфорд. Некогда было.

Любой другой старик в «Райских вратах» подмигнул бы, ткнул бы в бок: мол, гуляй, пока молодой. А Медфорд Шейл процедил:

– Ты, часом, не гомик? У нас в семье отродясь таких не бывало. Чего вырядился, будто шлюха подзаборная?

Всем родственникам Шейла известно: что бы ты ни сделал, он всегда найдет повод придраться. Поэтому наиболее чувствительные из родичей его и не навещали. Даже те, кого обычно попрекали тролльей шкурой. Иными словами, приходил один я.

– И минутки выкроить не можешь, чтоб родного дядю навестить. Ишь, занятой выискался!

– Именно так, дядюшка. Если надо выбирать между глубокомысленным бездельем и твоими нападками, я выбираю первое. – Мне давным-давно хотелось это сказать. Когда я был маленьким, запрещала мама. Когда подрос, удерживало уважение к сединам; хотя, по-моему, уважение предполагает, что и к тебе относятся соответственно, а Шейл настолько поглощен собой, что ему не до уважения к другим. Сейчас же остановить меня было некому, а синяки, полученные в стычке с огром, – отличное лекарство от почтительности к старшим.

– Да как ты смеешь, сосунок!..

– Смею, дядя, смею! Чего ради я, по-твоему, сюда приперся? Придирок, что ли, не слышал? Тоже мне, страдалец нашелся!

Глаза Шейла раскрылись. Он резко сел. Трудно было ожидать этакой прыти от человека втрое старше меня.

– Этот попугай совсем спятил. Несет ахинею! Нет, он точно за тебя говорит. Мой родич ни за что таких слов не произнес бы!

– Ладно, будем считать, что мы не родственники. А попугай уже родился придурком. Кстати, он намекает: хочешь сладкого – помоги мне. Я знаю, где раздобыть десяток печений с патокой. – Я показал Шейлу узелок.

Медфорд Шейл далеко не глупец. Но и в гениальности его упрекнуть трудно. Я научился обращаться с ним еще в детстве, до того как умерла тетушка Алиса, а он завалился в «Райские врата», рассчитывая, что здешний персонал будет заботиться о нем так, как заботилась жена. Его ожидания поначалу оправдались. Однако он способен обворчать любое доброе дело. Поэтому отношение к нему мало-помалу менялось – такова уж человеческая природа: за что боролся, на то и напоролся.

Мимо проходила сестра. Среднего роста, толстая, уродливая, типичная полукровка; должно быть, из ветеранов – женщины тоже воевали. Помню, у нас в Кантарде были такие сестрички… Она услышала мои слова насчет печенья.

– Эй, ему сладкого нельзя! Не вздумайте! Он психовать начнет.

– Да неужели? Куда уж больше-то?

– Есть куда. Родственник? – Признаться, она напомнила мне статуи из чужеземных храмов, здоровенных идолов, что сидели у дверей, возвышались близ окон или громоздились на крышах.

Я кивнул.

– Похож.

– Печенье никому и никогда не вредило, ведьма поганая, – наставительно заметил Шейл. – Не слушай ее, мальчик. Она нам житья не дает. Приходит среди ночи и… – Он замолчал. Видно, сестра и вправду держала беспокойных старичков в кулаке.

– Чего тебе? – спросила она у меня.

– А вам какое дело?

От моей наглости она слегка опешила.

– Я здесь главная. Мне нужно…

– Главные здесь постояльцы. А вы все на них работаете.

– Точно родственник. Оба нахалы.

– Я пришел не к вам. Или вы можете что-нибудь рассказать об оборотнях? Тогда милости прошу.

Я хамил не потому, что заразился духом этого места, и не из-за своих синяков. Просто требовалось проявить характер. Я пришел сюда в надежде узнать хоть вот столечко об оборотнях. Если вести себя ниже травы, я точно ничего не узнаю. Меня сожрут с потрохами, проглотят и не подавятся. Главное – не дать слабину, и тогда все будет в порядке.

– Парень, – прорычал Шейл, – с мисс Трим так не разговаривают!

65

На одних наорал, другим польстил, третьим пива поставил – и ты уже желанный гость даже в «Райских вратах». Медфорд Шейл буйствовал целых шесть минут, после чего отрубился.

– Положи его в гамак, – посоветовал я мисс Трим. Говорила, что ты здесь главная? Вот и отдувайся! – Почти как в гробу.