Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.]

Я не смел отходить от него ни на шаг. О побеге нечего было и думать. Мы остались жить в этой старой лачуге. На ночь отец запирал дверь, а ключ прятал себе под голову. У него было старое ружьё, которое он, наверно, где-нибудь украл. Мы охотились, ловили рыбу и кормились нашей добычей. По временам старик запирал меня в хижине, отправлялся один на пристань и променивал там рыбу и дичь на водку, затем возвращался домой, напивался и колотил меня. Вдова проведала, куда спрятал меня старик, и послала одного человека освободить меня, но отец прицелился в него из ружья и заставил его убежать. Впрочем, я скоро привык к такой жизни и даже полюбил её, только отцовская палка всё ещё была мне не по вкусу. Мне было здесь так привольно валяться целый день на траве, покуривать трубочку да ловить рыбу, не зная ни книг, ни ученья. Так прошло два или три месяца. Платье моё обратилось в грязные лохмотья. Теперь я даже представить себе не мог, как я уживался у вдовы, где нужно было мыться, есть с тарелки, причёсываться, ложиться и вставать в определённый час, вечно возиться с книгами и при этом ещё выслушивать воркотню и брань старой мисс Ватсон. Мне теперь совсем не хотелось возвращаться в эту темницу! Живя у вдовы, я даже разучился ругаться, потому что она этого терпеть не могла, но теперь мы с моим стариком ругались взапуски. В общем, мне отлично жилось в лесу.

Но старик мой стал уж очень часто прибегать к палке; я весь был в синяках и ссадинах. Всё чаще и чаще он уходил из дому и запирал меня одного. Один раз он даже пропал на три дня. Мне было скучно и страшно; я думал даже, что он утонул и что мне придётся умереть взаперти. Я порядочно струсил. Сколько раз я порывался бежать, но напрасно: окна были такие маленькие, что через них не могла пролезть и собака, отверстие трубы было слишком узко, а двери сделаны из толстых дубовых брёвен. Уходя, старик никогда не оставлял мне ни ножа, ни чего-нибудь острого. Сколько раз в его отсутствие я безуспешно обшаривал хижину сверху донизу! Но на этот раз я нашёл в углу, под самой крышей, старую заржавевшую пилу. Я очень обрадовался, быстро смазал её салом и принялся за дело. На дальнем конце лачуги, возле стола, была прибита гвоздями к стене лошадиная попона, чтобы ветер не врывался в щели и не задувал свечи. Я залез под стол, приподнял попону и стал выпиливать часть балки, чтобы сделать такое отверстие, через которое я мог бы вылезть на свободу. Это была очень трудная работа. Не успел я окончить её, как услышал выстрелы в лесу — это отец воротился домой. Я быстро подобрал опилки, опустил попону на прежнее место и спрятал пилу. Едва успел я привести всё в порядок, как ввалился в хижину мой отец. Он был не в духе — значит, ничего не пил — и рассказал, что был в городе и что всё идёт шиворот-навыворот. Адвокат сказал ему, что, без сомнения, он тяжбу выиграет, если только назначат разбирательство дела в суде, но, к сожалению, оно опять отложено благодаря проискам судьи Тэчера. Да ещё люди болтают, что затевается новое судебное дело с целью отнять меня от отца и назначить вдову опекуншей и что дело это, по всей вероятности, будет выиграно. Это известие неприятно поразило меня: к вдове я ни за что не хотел возвращаться, потому что она опять будет допекать меня приличным платьем и хорошими манерами. А старик мой начал браниться и проклинать всё на свете.

— Пусть только сунется вдова искать мальчишку! — говорил он. — Я знаю такое местечко в лесу, что его могут искать, пока издохнут, и всё-таки не найдут.

На одно мгновение у меня даже дух захватило от страха, но потом я вспомнил, что у меня всё наготове и что я могу бежать, когда захочу.

Старик послал меня к ялику за провизией, которую он привёз из города. Там был мешок с мукой, кусок свинины, охотничьи принадлежности, огромная бутыль водки, старая книга, две газеты и кусок верёвки. Я перенёс груз на берег, потом присел в ялике, чтобы серьёзно обдумать своё положение. Я решил убежать в лес, захватив с собою ружьё и пару удочек. Днём я хотел скрываться, а по ночам пробираться дальше. Пропитание я буду добывать охотой и рыбной ловлей. Так я заберусь далеко отсюда, чтобы ни отец, ни вдова никогда не могли меня отыскать. Я решил в эту же ночь докончить мою работу и бежать, как только мой старик напьётся пьян.

Я так углубился в мои планы, что забыл всё окружающее и очнулся только тогда, когда на меня громко прикрикнул отец. Он спрашивал, что со мной сделалось: заснул я или утонул?

Я перенёс все вещи в хижину, когда уже почти совсем стемнело. Пока я готовил ужин, старик всё прикладывался к бутыли и скоро совсем напился. В городе он тоже пьянствовал и даже пролежал целую ночь в канаве. Хороший у него был вид, нечего сказать — весь в грязи и глине! Обыкновенно в пьяном виде он начинал бранить наше правительство; на этот раз тоже не обошлось без брани: