Приключения Гугуцэ

— Спасибо, Гугуцэ, что прибавил мне дней, — снял он шапку перед мальчиком. — Ожил я совсем. Вот и колодец зацементировал. А уж отдыхать буду на том свете.

Вечером дедушка спрашивает Гугуцэ:

— Значит, нельзя сказать, что лошади сами вернулись? И как это ты решился пойти на мельницу, если на улице было такое светопреставление?

— Я ведь не один был, — отвечает Гугуцэ, — а с твоей собакой.

— Бедный Колцун! Вот из-за чего конец к нему пришёл! — вздохнул дедушка.

Гугуцэ вскочил как ужаленный, хотел что-то спросить, но в горле комок застрял.

— Помнишь? — Дедушка положил ему руку на плечо. — Той ночью Ваня-цыган нашёл тебя, чуть живого, под своим забором и занёс в дом…

Гугуцэ смотрел на дедушку и не видел его сквозь слезы.

— Ты лежал в больнице, собака никак не могла тебя найти и всё бегала к цыгану. А однажды ночью как завоет у порога!.. Кузнец спросонья подумал, что волки напали, и как выскочит на улицу с кувалдой в руках…

Дедушка меняет разговор:

— А как же ты отстал от саней?

— Да вот, пришлось на мосту слезть, чтобы повести лошадей. Веду их, а они фыркают, пятятся и вдруг как рванутся с места. Я и упал…

— Дедушка, — опускает глаза Гугуцэ, — страшно тебе было умирать в такую стужу?

Дедушка гладит себе усы:

— Холод — дело привычное. Вот темнотища там — это да! Ни луны, понимаешь, ни звёздочки! И к тому же сиди и сиди без дела! Этак и взаправду замёрзнешь, — смеётся дедушка. — Хоть бы этот кусок верёвки догадалась бабушка дать мне с собой, чтобы я иногда оттуда выбирался. Ты уж забей колышек на краю могилы, чтоб я мог верёвку привязать. Ладно?

На другой день Гугуцэ, открыв калитку, увидел, что дедушка ползает на коленях по двору, подсолнухи сеет. Туда поползёт, сюда, двор-то большой.

— Встань, дедушка! Я сам с этим справлюсь! — подбегает к нему Гугуцэ.

— Э, нет! Своими руками посажу. Увидишь, как взойдут они и как вырастут выше лошади. А как появятся у них шляпы, да не простые, а золотые — вот будет красота! Что на коленках хожу, так это не беда. Беда, что нагибаться не могу, болит поясница. И потом, знай: земля честная, перед ней и на колени встать не обидно. Она как солнце, как птица, как родник. Вот перед нечестным человеком никогда на колени не вставай! — И сеет, сеет дедушка подсолнухи. Не зря он говорит, что после человека должно остаться хоть немного света.

Вечером он едва добирается до кровати и засыпает, не успев раздеться. Гугуцэ так и сяк старается стянуть с него одежду, пока сам не засыпает возле дедушки.

Так вот одетыми и находит их бабушка и укрывает обоих одним одеялом. Лампу она уже не зажигает — некого звать к ужину…

Утром первым открывает глаза дедушка:

— Где та верёвка, Оля?

Потом слышно:

— Так! Ещё разочек! Та-а-ак… — и дедушка выходит из дома.

Копнул там, проверил тут. И вдруг наткнулся на пустую конуру. Взял кисть и нарисовал на ней Колцуна. Краски хватило ещё на нескольких кур, — дедушка нарисовал их на дверке курятника, а то маловато их стало за время дедушкиной болезни. Близорукая бабушка сразу пошла пощупать чёрную курицу, — не снесёт ли яичко. Тут дедушка давай смеяться.

— А я вижу, важная курица, значит, скоро снесётся, — оправдывается бабушка.

Потом дедушка обнёс колодец оградой, поставил над ним крышу и нарисовал на срубе всякую живность, которая воду пьёт: и корову, и овцу, и козу, и зайца, и разных птиц, и бабочек, и ягнят, нарисовал бабушку с ведром в руке, а посередине изобразил большущего коня, только без наездника. Думал, думал дедушка и, когда расцвёл подсолнух, посадил в седло Гугуцэ.

Гугуцэ очень похож на дедушку, поэтому близорукая бабушка посмотрела, посмотрела да и руками развела:

— Вот тебе и на! Я-то гадала, кого дожидается этот конь. Что ж это ты, старый, самого себя в седло-то посадил? Тебе ли ездить верхом!

Дедушка ухмыляется и рисует коню звезду на лоб, а мальчику солнышко на шапку, пока настоящее солнце не опустилось за холмом.