Приключения Ибрагима

Белому коту этого и надо было. Во всю прыть он бежал к знакомому дворцу, у которого один кирпич отливал золотом, а другой серебром. Безошибочно в этом дворце кот нашёл коридор, ведущий к комнате принцессы.

У двери, как всегда, сидел жирный евнух, клевал носом и жевал сакыз, чтобы не уснуть. Кот уселся напротив и уставился на евнуха неподвижными зрачками. Евнух пошевелился, открыл глаза, протёр их... Он попытался прикрикнуть на кота, прогнать, но кот не двинулся с места. Суеверный евнух задрожал от страха — ему показалось, будто зрачки кота увеличиваются в размерах, мерцают таинственными огнями. С пронзительным воплем евнух убежал. Кот замяукал, стал царапать дверь. Нурджахан открыла и сразу узнала Местана — кота Ибрагима и бабушки Фатьмы.

— Голубчик, как ты сюда попал? — обрадовалась она. —Милый мой Местан, хороший мой!

Она взяла кота на руки, стала нежно гладить, а кот громко и жалобно мяукал, ласкаясь к девушке.

— Погоди, ты, наверно, голодный, — всполошилась Нурджахан.

На золотое блюдечко она положила несколько ложек плова, дала коту. Местан даже не взглянул на вкусную еду и продолжал мяукать.

— Бедное безъязыкое животное! Понимаю, ты ищешь Ибрагима, — догадалась Нурджахан. — Визирь бросил его в темницу, в страшный зиндан...

Кот высвободился из её рук, подбежал к двери, начал царапаться. Нурджахан достала из ларца горсть золотых монет, завернула в свой шёлковый платочек и привязала на шею коту. Погладила его ещё раз и отворила дверь...

Местан поспешил к зиндану. Это уж его дело, как он сумел понять принцессу: ведь животные понимают нас гораздо быстрее, чем нам кажется, и нередко лучше, чем мы их.

Но подойти близко к зиндану кот не решился, спрятался в кустах, потому что дорогу ему пересекли гремевшие оружием стражники в сопровождении мирзы-писаря.

Лязг тяжёлых засовов заставил узников встрепенуться. С оружием наготове, на случай сопротивления узников, по ступеням спускались стражники. Мирза с важным видом шагал впереди.

— Ганифа Омар-заде! — выкрикнул мирза, выйдя насередину темницы.

Никто из узников не отозвался.

— Ганифа Омар-заде! — повторил мирза.

Снова никто не ответил, но Ибрагим, зорко следивший за длиннолицым, заметил, что тот едва заметно повёл головой в сторону Ганифы. По знаку мирзы стражники схватили юношу.

— Ты Ганифа? — спросил мирза.

— Да, — тихо ответил тот.

— Чей сын?

— Омара.

— Уведите.

Стражники, грубо толкая Ганифу в спину, увели его. Дверь захлопнулась.

— Скоро пятница — день публичных казней на площади, — глухо произнёс кто-то из узников. — А Ганифа ослабел, не может больше таскать камни...

— Ну-ка погляди. — Другой узник подставил Ибрагиму спину.

Ибрагим стал на его плечи, посмотрел в оконце. Стражники втолкнули Ганифу в низкую дверь другого подземелья, где не было даже маленького окошка.

— Так и есть, эти злодеи бросили его в зиндан для смертников!

— Значит, в пятницу с восходом солнца бедняги не станет, — вздохнул длиннолицый.

— А тебе стало жаль того, кого ты выдал? — воскликнул Ибрагим. — Подлый предатель, такое-то ремесло ты выбрал, вооружившись благоразумием? Я давно понял, кто тебя к нам подослал.

Задыхаясь от гнева, Ибрагим двинулся на перепуганного длиннолицего. Тот с каждым шагом Ибрагима пятился назад, пока не коснулся спиной мокрой стенки. Он растерянно огляделся — со всех сторон на него смотрели враждебные лица, глаза узников горели ненавистью. Тогда длиннолицый выхватил свой кинжал и бросился на Ибрагима, но юноша ловко вышиб у него кинжал и бросил длиннолицего на каменные плиты. Поднялись со всех сторон кулаки, откуда-то появилась верёвка...

И тут дверь темницы вновь отворилась, а по ступеням стали спускаться стражники.

— Пошли с нами! — крикнули они длиннолицему и для виду стали грубо толкать его вперёд.

Узники взволнованно зашумели, кое-кому показалось, что и этого человека ожидает участь Ганифы. Но когда дверь уже готова была захлопнуться, длиннолицый обернулся, ехидно бросил Ибрагиму:

— Хотели удавить меня? Не удалось?

— Не мы, так другие это сделают! — крикнул Ибрагим, порываясь к двери.

Но она с грохотом затворилась. И уже с другой стороны до узников донеслась:

— Раньше все вы погибнете!

Чернобородый узник поднялся на плечи Ибрагиму и угрюмо сказал:

— Так и есть, они мирно беседуют. Это был переодетый стражник.

Люди помрачнели. Как ни плохо было им тут в темнице, оказывается, было и нечто худшее, чего каждый боялся. Теперь некоторые думали о том, что не нужно было так много рассказывать о себе или так часто и зло бранить визиря. Можно было догадаться, что визирь непременно подошлёт к ним своего человека. Кто не боялся за себя, тот тревожился о судьбе близких: визирю ничего не стоило добраться до них.

— Из-за этого предателя визирь нас всех перевешает, —уныло произнёс один.

— Надо бежать, — сказал другой.

— Легко говорить, — возразил первый. — Попробуй уйти через железные двери, из-под носа у тюремщиков.

— Здесь оставаться — тоже смерть...