Приключения юнги

— Айда за мной к капитану! Пускай он порядок, наведёт. Тоже, корабельное имущество! Врёшь всё…

Капитан «Водолея» пил утренний чай в кают-компании. Это был очень серьёзный, задумчивый человек с тёмно-коричневым лицом, круглым, как циферблат, один ус направо, другой налево, нос немного вверх. Увидев мальчиков, он повёл одним усом, но, впрочем, не удивился:

— Сверхкомплектные? Ага, и кошка тут… Как попали на «Водолей»? Кто такие? Почему сразу не объявились?

Виктор, путаясь, объяснил, как это случилось, смешав в кучу всё: «Змея», форт, собаку, которой испугался кот, кота, который испугался собаки, стрельбы на форту и прочее и прочее. Матрос, слушая всю эту историю, только покрякивал и качал головой, но капитан без труда нашёл совершенно правильный выход из путаницы.

— Всё врёшь, — совершенно спокойно сказал он, добавляя кипятку из медного чайника в большую зелёную чашку. — Какая там собака, какой там кот! Просто в море захотелось. Так бы и сказал…

Обезоруженный его проницательностью, Виктор молчал, поглядывая на початый каравай белого хлеба и на маслёнку.

— Моньку знаешь? — неожиданно спросил капитан.

— Н-не знаю…

— Сын мой… Только он старше тебя. Пятнадцать уже исполнилось, — пояснил капитан. — Первый башибузук в Кронштадте. Тоже в море без спросу бегает. И врёт, как ты…

Он вздохнул, отрезал от каравая два громадных ломтя, густо намазал их маслом, достал из шкафчика две чашки — одну красную, другую синюю, — бросил в каждую по пять кусков сахара, налил чаю и сказал:

— Пейте… Так не знаешь Моньки? Жаль! Боевой парень растёт. Ну, рассказывай правду. И не ври. Всё равно поймаю… Я с Монькой напрактиковался. Сразу фальшь вижу.

Виктор рассказал всё: кто он, и кто такой Митя, и как они попали на «Змей» и почему решили перебраться на «Водолея». Митя, поглаживая Митрофана, удивлялся тому, что у товарища выходит всё так складно. Виктор внушал ему всё больше уважения.

Услышав, что Виктору непременно нужно на линкор «Грозный», капитан слегка улыбнулся, вытер лицо платком, умудрившись не сломать при этом усы-стрелки, и сказал:

— Обойдёшься без линкора. Линкор далеко в море. Куда там на нашей ступочке за ним гоняться! Наше плавание маленькое. Вот вчера свалился к нам неизвестно откуда гражданин с чемоданом. А в чемодане сто биноклей, не меньше. Тоже требует, чтобы его на линкор доставили, будто «Водолей» это извозчик… А теперь марш из кают-компании! И кота чтобы я не видел. Как только замечу его в бродячем состоянии, сейчас же за борт. У меня на корабле продукты, я не позволю кошек разводить. А крыс мы перетравили. Крыс у нас не имеется…

Обращаясь к матросу, который всё ещё стоял у дверей, капитан сказал:

— Вы, Митрофан Васильевич, приглядите, чтобы кот этот антисанитарию не устроил.

Мальчики переглянулись, поспешно поблагодарили капитана за чай и, выскочив из кают-компании, расхохотались.

ДОБРЫЙ СТАРЫЙ «ВОДОЛЕЙ»

Всё получилось великолепно. Юные путешественники спасли Митрофана от бесславной гибели, напились чаю, превратились в равноправных пассажиров «Водолея» и теперь подвигались на запад верно, но медленно… Чересчур медленно.

— Ну и ползёт! — сказал Виктор, когда они с Митей закончили осмотр судна. — Настоящая черепаха, Знаешь, сколько «Водолей» делает в час?

Митя не знал. Ему всё было в новинку, и даже старенький «Водолей» казался громадным судном. По его мнению, «Водолей» плыл довольно быстро; конечно, не так быстро, как «Змей», но ведь «Змей» маленький, ему легче…

— Не корабль, а тихоход, — ворчал Виктор.

Что правда, то правда. Грузный «Водолей» относился к числу тех кораблей, которые не спешат. Его старые машины дышали спокойно-спокойно, его винт вращался медленно-медленно, и так же спокойно, не спеша шла жизнь на морском грузовике. На широкой палубе «Водолея» встречались грузы, предназначенные для всех кораблей, находившихся в плавании, и для фортов, оберегавших морские пути. На его палубе сталкивались моряки различных кораблей и фортов, возвращаясь из Кронштадта и Ленинграда к месту службы. Ступив на борт «Водолея», они все испытывали странное ощущение: казалось, что время вдруг остановилось, что заводить часы — совершенно лишний труд, что некуда спешить.