Приключения юнкора Игрека

Надо бы Сиропову рассказать,— предложил я.— Он ведь нам поручил тащить свежие факты и идеи. А эти бутылки в самый раз для его рубрики — «Можно ли об этом молчать?»

Самохвалов остановился и, схватившись за живот, стал хохотать.

—Ты чего это?— обиделся я.

—Я представил.... Представил...— с трудом выдавливал из себя Борька,— К-как ты в следующий раз... на стенд... х-ха... свою футболку повесишь. Со статьей...

—С какой статьей?

— Сироповской! И знаешь, как она будет называться?.. Щас... Ой, не могу... Слушай: «Шумел камыш в голове овчарки!». На всю футболку! По диа... диагонали... Ой, не могу...

Борька хохотал до самого дома. Уж больно его поющие псы развеселили. Сам придумал про хор овчарок — сам и хохочет. Вот чудак...

Как говорит Акрам — «Капитан сам себе приказ отдает».

СХВАТКА С ОДНОРУКИМ БАНДИТОМ

Из Катта-Каравана я вернулся в пять вечера. День пролетел быстро. Мою футболку с заметкой о Замире Андрей Никитенко сразу же сфотографировал, и уже через два часа все желающие могли получить у Андрея копию. Замирка, и вправду, спасла Кису из огня. Оказывается, Ханифа-апа поставила в сарайчике электроплитку — ей показалось, что Киса простудилась — и ушла на базар. Ну, а Киса, конечно же, не смекнула, что плитка несъедобная, а всего лишь согревает ей жилплощадь — ткнулась было губами, дернулась и перевернула плитку. Хорошо — Замирка мимо проходила и дым увидела.

Но главное, Андрей дал мне «Остров сокровищ» — ту самую развалюху, обидевшую Кэт Суровцеву. Книгу я и прихватил с собой в Ташкент...

У подъезда маячил не на шутку чем-то встревоженный Самохвалов. Он сразу же побежал мне навстречу.

Наконец-то!— обрадованно сказал он.

Случилось что-нибудь?— догадался я. Борька потянул меня за рукав и пообещал:

Пошли со мной, сейчас ахнешь!

Дорогой я заподозрил неладное. Самохвалов явно вел меня к тиру дяди Сидора Щипахина. Я еще не забыл, как он пригрозил Борьке, что однажды заменит мишени мной.

Самохвалов привел меня в зал игровых автоматов — он расположился рядышком с тиром. Гудели автоматы. Стрелки и гонщики, летчики и подводники вели бой со скоростью и с врагом. Но Борис потащил меня в сторону от них к большущему ящику, на дне которого беспорядочно лежали всевозможные предметы — мыло, зубная паста, духи, мелкие игрушки, зажигалки, сигареты... Сверху, по рельсам, двигался кран с опущенным вниз крюком. Ловкий игрок, изловчившись, мог вовремя нажать кнопку, и тогда крюк стремглав падал вниз, сгребал то, что оказывалось под ним, и относил добычу в лоток, откуда она скатывалась к игроку.

Растопыренная слепая пятерня крюка редко приносила игроку удачу, чаще — промахивалась — мимо облюбованной добычи. Пятерня двигалась на сухощавой руке троса. «Наверное, это и есть знаменитый «однорукий бандит»,— подумал я, вспомнив случайно увиденный по телевизору сюжет про то, как в каком-то городе обманщиков Лас-Вегасе гангстеры ловко надувают охотников за призраками. Может, я и ошибался, но этот вот хитрый кран с алчной пятерней живо напоминал неизвестного мне однорукого бандита...

Гляди сюда!— показал Борька в самый угол ящика. Я не поверил глазам. В самом малозаметном и неудобном для охоты месте из-под вороха мелких призов выглядывало жерло сувенирной бутылочки. Точно такой же, как и те девять из дипломата директора школы.

Понятно теперь?— зашептал Борька.— Вот они откуда! — в нем ликовали сейчас сразу трое — Шерлок Холмс, Мегрэ и Штирлиц вместе взятые...

Глупости!— ответил я.— С чего ты выдумал? Мало ли где можно найти точно такие же?!

А вот и мало!— торжествовал Самохвалов.— Я уже обо всем расспросил Хурсанда-бобо. Не веришь — идем к нему!— и Борька поволок меня к окошечку, за которым чинно восседал, кутаясь в цветастый халат, Хурсанд-бобо — веселый старик с жидкой рыжей бороденкой и вечно смеющимися глазами. Хурсанд-бобо получал у посетителей зала бумажные деньги и, словно бревна, мигом разрубал их на пятнадцатикопеечные поленья,— ведь его автоматы работали только на таком топливе.

Борька сунул голову в окошечко и сказал:

—Хурсанд-бобо, Володька мне не верит... Вы скажите ему сами — сколько у вас таких бутылок?

Старик засмеялся, потуже запахнул полы халата.

—Еще один пришел? Тоже хочешь коньяк выиграть? Попробуй... Попробуй...

Хурсанд-бобо, мы не об этом!— взмолился Самохвалов.— Вы же сами говорили, будто эта бутылка, что сейчас лежит в автомате, у вас уже десятая.

Десятая,— подтвердил Хурсанд-бобо.— И последняя, к сожалению. Остальные вытащили.

—Кто вытащил?— спросил я.— Ночью?

Какой там ночью? Днем...— Хурсанд-бобо вздохнул:— Счастливчики вытащили... Железное терпение...

Наверное, вам это большой убыток?— посочувствовал я.— Она дорогая, да?

Пять рублей,— сказал Хурсанд-бобо.— Зато пока вытаскивали — все восемь мелочью туда побросали. Если не десять... Теория вероятности называется,— заключил старик.— Наука эта, оказывается, на меня работает, в убытке остаться не дает.

Какая, какая теория?— насторожился Самохвалов.— Откуда вы такую взяли? Что она тут у вас делает?