Приключения Юстаса и его друзей

– Так бы и сказал. А то раздраженный кишечник! Заходи! Прохладно сегодня.

– Да не жарко, – сказал Григорий, заходя в прихожую – Тепло тут у вас.

– Сосиски ешь?

– Излишний вопрос. Всякой киске очень близки / печень, кофе и сосиски! / А еще приятны сливки / и зеленые оливки!

– Да ты поэт!

– Увы, приятель! Только летом / везет с продуктами поэтам!

– Вот ты поэт, а у меня оливок нет… Тоже стихи! – обрадованно воскликнул Мишель. – Получились!

– С кем поведешься… – вздохнул Григорий. – А можно глянуть, что у тебя там есть, чтоб тебе зря не рыться.

– Ну, ты нахал! Смотри. Давай подниму. – Мишель поднял кота и открыл перед ним холодильник и выдвинул ящик стола.

– Да вон же оливки! – сказал Григорий, незаметно опустив шарик в поддон. – А в ящике ничего полезного, жаль! – и положил в ящик второй шарик.

– Ты, что, правда, любишь оливки? – спросил Мишель, достав банку.

– Оливки можно любить только взаправду. Поскольку они круглые. Кривда она косоугольная, значит, не из оливок! Вам, людям, это трудно понять! Вы в скособоченном мире живете!

– Ты, я гляжу, большой знаток людей!

– Конечно. Всю жизнь вас наблюдаю. А ты что, не человек?

– Я бурый медведь! Хозяин леса! – произнес Мишель. Открыв холодильник, а потом выдвинув ящик стола, повар от полноты чувств рявкнул туда и туда. – Я всегда радуюсь, когда мне хорошо. Чтоб продлить радость, я всегда кладу ее про запас в холодильник и в стол. Найдет тоска, я открою и снова порадуюсь.

– Да ты истинный поэт! – воскликнул Григорий. – Хоть и медведь.

– Получай две сосиски и пять оливок. Хватит?

– Лучше десять.

– Сосисок? Не лопнешь?

– Оливок. Не лопну.

– Угощайся. Как звать-то? Неужто Кишечник?

– Дарий.

– Красивое имечко! А я Мишель.

Григорий поел и отвесил повару церемониальный поклон, какой видел в мультике про кота в сапогах. Мишель шутейно ответил. С тем и распрощались в самых лучших чувствах друг к другу.

Только за котом закрылась дверь, спустилась Кольгрима.

– Это кто был? – спросила хозяйка. Она слышала, как Мишель открыл дверь, разговаривал с кем-то, потом проводил. Ей нездоровилось, и она некстати задумалась о своем возрасте. Вставать не хотелось. Опять кого-то принесло. Зубило, что ли, забыл чего-нибудь? На всех реагировать!

– Кот приблудился. Накормил его.

– И где он? Не кажется тебе, что сегодня гостечков многовато?

– Ушел. Бродяжка. Надо было оставить?

– В другой раз оставь. Наверняка придет. Мне для мышей воспитатель нужен. Знаешь что, я сегодня в магазин не поеду. Бери Сержа и смотайся с ним за продуктами. Вот список и карточка. Только скорей!

Отправив поваров в магазин, Кольгрима захотела немного подкрепиться. Хозяйка открыла дверь холодильника, и в тот же миг ее оглушил рев, исторгнутый фабрикой холода. Словно разом проревели все белые медведи Арктики. Волшебница инстинктивно захлопнула дверцу и пробормотала крамольные в ее устах слова, оставшиеся в ней со времен детского воспитания: «Свят, свят, свят!» Она опять взялась за ручку и слегка потянула ее на себя. И вновь из щели вырвался жуткий медвежий рев.

– Да что же это такое! – воскликнула Кольгрима и посмотрелась в зеркало. В зеркале она увидела свои округлившиеся глаза, а в них страх. – Этого только не хватало!

Машинально потянув ящик стола, она и оттуда была оглушена ревом, едва не вынесшим ее из кухни. «Да что же это?! Неужто схожу с ума?» – ударило хозяйке в голову. Она поднялась к себе и легла на кровать.

Когда из магазина вернулись повар с поваренком, хозяйка спустилась и стала допрашивать их, что случилось с холодильником и столом, почему оттуда несутся странные звуки.

– Мишель, что ты сделал с ним?

– Да какие звуки, госпожа? – недоумевал Мишель. – Он порой немного шумит и дрожит. – Повар потянул ручку. Раздался оглушительный рев.

– Ну? Что?

Мишель тупо уставился на хозяйку. Пожал круглыми плечами. Помотал круглой головой.

– Я ничего такого не делал с ним! Открывал, брал продукты, закрывал. Снова открывал, брал…

– Достаточно. А со столом?

Повар снова пожал круглыми плечами и помотал круглой головой.

– Тоже ничего.

– Ты послушай! – Кольгрима потянула ящик. Из чрева стола вырвался еще более устрашающий рев, просто львиный рык.

Мишель стукнул себя ладонью по лбу.

– А! Так это того, госпожа, это я, когда радуюсь, пою.

– Ну и что? Поешь ты! И я пою, иногда. Но при чем тут холодильник и стол? Они, что, тоже поют?

Повар в третий раз пожал круглыми плечами и помотал круглой головой.

– Они не поют.

– Не поют они. А это что? – Хозяйка открыла холодильник, одновременно вытянула ящик стола и заткнула себе уши. Ревело невыносимо. Мишель закрыл дверь, затолкнул ящик и опять пожал круглыми плечами и помотал круглой головой.

– Ничего не понимаю, госпожа.