Приключения капитана Кузнецова

Уснул только под утро, когда принял твердое решение: при розыске самолета изучить размеры озера и его пригодность под зимний аэродром. Этой работой надо заняться завтра же при любой погоде.

Но боль в колене держала у шалаша еще пять дней.

Русскую поговорку «не святые делают горшки» я переделал бы в пословицу «сделать простой горшок — не так уж просто». И это верно. Два дня ушло на поделку шести очень неказистых горшков, похожих на украинские «макитры» и четырех шляпообразных мисок.

Вместо гончарного деревянного круга приспособил плоский округлый валун, положив его на слегка заостренный камень. Отсутствие малейшего навыка в гончарном деле приводило к тому, что один и тот же «горшок» по нескольку раз ломал, перемешивал, и опять «тянул», проворачивая круг одной здоровой ногой. Ломило спину, болели плечи, уставала нога. Пока сохла готовая посуда, вырыл в земле обжигательную печь вблизи шалаша и натаскал топлива.

Еще в пятом или в шестом классе учительница подробно объясняла нам, что при обжиге гончарной посуды первые сутки надо давать слабый огонь или просто «дымок», и только после этого жар постепенно увеличивать, а на третьи сутки посуду прокалить докрасна. После обжига по такой «инструкции», с сильно бьющимся сердцем, я начал вскрывать печь.

У первого горшка оказалось две трещины, у второго — оплавились и покоробились стенки, а третий — рассыпался совсем. Лишь три горшка с подрумяненными боками ласкали глаз и при легком постукивании ногтем издавали приятный звон. Что касается мисок, то они все оказались удачными.

В этот же день я собрал уцелевшие от града уже спелые ягоды лесной клубники и целый кузовок грибов и сварил в новых горшках компот и грибной суп. И компот и суп были так вкусны, что повар нашего ресторана никогда не угощал пилотов подобными блюдами даже в большие праздники.

ГДЕ ЖЕ САМОЛЕТ?

Двухдневные поиски машины в Ольгинском озере второго и третьего августа принесли раз очарование. На его дне, вблизи усыпанного белыми перьями Орлиного утеса, под трехметровой толщей хрустально чистой воды на всей ширине водоема я не нашел никаких остатков самолета, никаких признаков его падения. Но где же самолет? Ведь я видел тогда с высоты, как он почти вертикально падал на голубую гладь озера за Орлиным утесом. Правда, последний раз я взглянул на машину, когда она находилась на высоте около пятисот метров над озером. Не могла же она сама по себе выйти из пике, свернуть влево или вправо, или полететь дальше по прямой и упасть где-то подальше?..

А может быть именно так и случилось?

Четвертого августа на небольшом плотике из четырех сухих колодин, связанных попарно тонкими березками, я продолжал обследование озера уже по его длине, заплывами от западного до восточного, еще незнакомого мне берега.

Правый берег представляет собою цепь скалистых нагромождений базальта с почти отвесной, уходящей ввысь стеной. На высоте ста метров и выше, тесно прижавшись к серой стене, каким-то чудом держатся невысокие елочки, березки и сосенки, словно ребятишки на руках нежной матери. И трудно даже представить, куда пускают корни, как удерживаются над пропастью и чем питаются эти смельчаки.

Проплывая не больше двух километров в час вдоль берега, просматриваю каменистое дно под прозрачной толщей воды, наношу очертания озера на лист бересты, описываю растительность и животный мир берега. Правда, из животных в этот день я видел только лису-белодушку и двух старых моих знакомых — орлов-беркутов. Встреча с лисой удивила больше, чем встреча с лосем, так как в научной охотничьей литературе пишут, что белодушек в северной тайге нет. Ошибиться же я не мог. Лиса долго стояла на выступе вблизи воды, с любопытством следила за каждым моим движением, кокетливо позируя то в анфас, то в профиль, как перед фотоаппаратом. Когда плот стал удаляться, лиса пустилась прыгать по уступам вслед, затем, видать, раздумала и, свернув вправо, скрылась в темноте расселины. Орлы, наверно, не забыли о нашей первой встрече и, не пытаясь повторить нападение, сонно поглядывали на плот с высоты.

Перед заходом солнца я уже был у восточной оконечности озера и остановился здесь на ночлег. Вся длина озера не больше четырнадцати километров, а наибольшая ширина, у Орлиного утеса, около четырех километров. На восточной стороне закончились и скалистые нагромождения, словно они только и поставлены сюда для того, чтобы охранять озеро с юга. Скалы здесь более доступны, чем у пещеры, а у изгиба берега они оставили место для ровной цветастой поляны.

По нанесенным очертаниям берегов видно, что озеро действительно напоминает форму полумесяца. В сужении, у самой поляны, в озеро впадает небольшая быстрая речушка с заросшими ивняком и черемухой живописными берегами. Северный пологий берег на всем своем протяжении сплошь покрыт густыми зарослями камыша, тростника и рогоза, которые начинаются от устья речушки. За этими зарослями темно-зеленой стеной стоит тайга.