Приключения Каспера Берната в Польше и других странах

– Франичку! – взмолился старый Франц. – Ты и меня и себя погубишь! Неизвестно ведь, где они девушек денут, не в самом же аббатстве… В какой-нибудь дальний монастырь свезут… Нужно все толком разведать, голубчик… Да Уршулу, может, и не постригут вовсе, что ей профессор этот? Заставят поклясться перед иконой, что будет молчать, и отпустят… С паненкой труднее дело, отец он ей как-никак! И не лезь ты на рожон, сынок, если хочешь Уршулу свою вызволить. Силой да криком здесь ничего не возьмешь… Да и кричать тебе не дадут, повесят на первом суку, как давеча Казимижа Лыся повесили… А что ты браневского бургомистра человек – так они договорятся между собой. Пан с паном поладит. Волк волка не съест…

– Ладно, не причитай, – сказал Франц-молодой. – Веди меня к этим волкам. Не бойся, я о профессоре им ничего не скажу.

Патер Арнольд и рыцарь фон Эльстер только что успели в домашней церкви отстоять раннюю обедню, когда слуга ввел к ним человека с пакетом от браневского бургомистра.

– Что это, икона? – с удивлением спросил патер. – Да, образ святого Кристофора… Кому велено передать?

– Это, ваше преподобие, подарок от Каспера Берната… Его велено вручить студенту из Кракова, что прибыл с профессором Ланге, – как хорошо заученный урок, отбарабанил Франц.

– Ага, так вот, милейший, передай своему господину, что студент уехал в Краков, ждем его обратно через неделю… Письма никакого нет?

– Велено только передать эту иконку… Прошу прощения, святой отец, – сказал Франц, – дозволено ли мне будет узнать у ваших милостей, где сейчас находится девушка Уршула, которую господин бургомистр прислал на время услуживать знатным гостям?

– Это господин бургомистр справляется о ней? – спросил патер Арнольд, удивленно переглянувшись с фон Эльстером.

Оба они знали отлично, что девицу Уршулу Тешнер продал фон Эльстеру по довольно сходной цене – за сто злотых.

– Это экономка господина бургомистра беспокоится, – пояснил Франц.

– Нечего ей беспокоиться, если сам господин не беспокоится, – вмешался фон Эльстер, трогая пальцем пластырь на щеке. (Проклятая девчонка! Когда он хотел ее обнять, она кинулась на него, как дикая кошка.) – Слушай внимательно, – продолжал рыцарь, – так и передай своей экономке: девушка эта сейчас сопровождает дочь профессора в Кенигсберг. Отец ее внезапно занемог, и отъезжающие гости взялись его доставить к знаменитому медику – доктору Фелициусу. Они вместе проходили курс наук, и профессор ему очень доверяет. Дочку свою он просил не беспокоить среди ночи, да и места в карете больше не было. А поутру она со служанкой также отправилась в Кенигсберг – вдогонку отцу.

– Премного благодарен вашим милостям, – сказал Франц с низким поклоном. – Писем, значит, никаких не будет?

Такой же примерно рассказ был заготовлен и для студента Збигнева Суходольского на тот случай, когда он приедет в замок, справившись с делами в Кракове.

Повидавшись в Кракове со своими товарищами, выслушав новые толки, ходившие в городе, молодой воспитанник отцов доминиканцев был полон самых разноречивых чувств и мыслей. Он рад был, что в Мандельштамме застанет патера Арнольда, умного и гуманного собеседника и, главное, наставника, к которому Збигнев может прибегнуть в тяжкие минуты сомнений.

Отец Арнольд напоминал юноше отца Каэтана, доминиканца, духовника семьи Суходольских, который, собственно, и занимался воспитанием Збигнева до поступления юноши в университет.

По дороге в Мандельштамм молодой Суходольский заехал в Лидзбарк повидаться с Каспером, хотя ему сейчас было особенно не по душе это «логово антихристово», как прозвал резиденцию епископа профессор Ланге.

Однако в самом «логове» Збигневу побывать не пришлось: вышедший на стук привратник объяснил студенту, что товарищ его уже недели две назад отбыл в Италию продолжать учение, согласно решению вармийского капитула.

И молодой Суходольский порадовался, что там, в Италии, вблизи от святого престола, Каспер будет в большей безопасности, чем здесь, живя бок о бок с каноником Миколаем.

А вот речам, которые Збышек услыхал в Кракове от Сташка и Генриха, он не порадовался. Нет слов, хлопцам живется неважно: на университетских харчах не разжиреешь, а из дому ничего не шлют, так как семьи велики, а доходов никаких. Но нельзя же во всем винить отцов церкви или даже святой престол! И нечего кивать на шляхту или на королевский двор, который в этом году устраивает такие пышные празднества ввиду приближающейся свадьбы короля Зыгмунта…

Ах, о многом, о многом надо переговорить Збигневу с отцом Арнольдом!

Весть о болезни, приключившейся с Ланге, поразила юношу только потому, что Митта не оставила ему хотя бы маленькой цидулки. К самой болезни профессора студент отнесся несерьезно: ему, ближайшему подручному Ланге, было известно, что тот иной раз прикидывается больным, чтобы пропустить занятия, а за это время составить гороскоп или за особую плату прочитать лекцию по астрономии заезжим студентам – в память былой славы Краковской академии сюда по-прежнему еще стремились бродячие студенты изо всех стран.