Приключения Каспера Берната в Польше и других странах

– Отдай завещание, проклятый поляк! – вдруг заорал Ротта. – Ты говоришь, о нем знает четверо людей? Так вот могу пообещать тебе, что никто из вас четверых не доберется до Венеции!

– Ты что, хочешь провертеть дырку в днище «Санта Лючии»? – спросил Каспер презрительно. – Да ты потонешь вместе с нами! Впрочем, – вспомнил он вдруг, – пока я на «Лючии», ты не сделаешь нам ничего плохого. Ты поклялся перед мадонной, что жизнь моя для тебя священна и неприкосновенна. Ступай проспись. Ты, верно, хлебнул лишнего на радостях, что мы прибыли в Константинополь… Верно, Паоло, – добавил Каспер миролюбиво, – тебе нельзя пить. Под хмельком ты всегда ввязываешься в драки или несешь такую ерунду, как сейчас… Подумай лучше о добрейшей синьоре Бианке, как тебе утешить ее в горе… Теперь ты станешь богатым человеком, Паоло, со временем приобретешь фелуку, а потом – кто знает, – набравшись опыта, может быть, станешь заправским капитаном… Я много учился и плавал вместе со своим отцом, но мне и на ум не пришло бы командовать таким судном, как «Святая Лючия»! Да и ребята тебя недолюбливают, Паоло, ты сам это знаешь!

– Отдай завещание! – хрипло пробормотал Ротта.

Каспер пожал плечами и повернулся к нему спиной.

Глава одиннадцатая БОГ ДАЛ – СВИДЕЛИСЬ

Хотя боцман Якуб Конопка уже около пяти лет не заглядывал в Стамбул, но оказался прав: приезжие иностранцы по-прежнему собирались в кофейне Спиридона Акрита. Это было, пожалуй, единственное место в городе, где можно было отведать свинины и запить еду вином.

Сейчас в ней собралась на поминки покойного капитана почти в полном составе команда «Санта Лючии». На корабле остались только дежурные по кораблю и люди, занятые по ремонту. Обычно до окончания плавания матросам избегают выплачивать причитающиеся им деньги, но Зорзио Зитто понимал, что в Турции никто не сбежит с корабля, да и к людям своим он успел приглядеться. Поэтому боцману Густаву Кнебелю задолго до прибытия в Константинополь было велено выплатить команде часть жалованья.

Паоло Ротта подсел было к одному из столиков, но четверо ребят, не сговариваясь, отвернулись от него, а затем, воспользовавшись каким-то предлогом, перешли за соседний столик.

Каспер видел, что Ротта сидит в полном одиночестве, и пожалел было брата синьоры Бианки, но не подошел к нему, так как спешил на «Лючию». Сегодня дежурным по кораблю оставался боцман с тремя стариками, завтра эту обязанность предстояло выполнять Касперу Бернату.

Постепенно кофейню оставили и остальные участника пирушки.

Хозяин кофейни уже несколько раз почтительно осведомлялся у одиноко сидящего посетителя, не угодно ли господину матросу какой-нибудь снеди, но Ротта не требовал ничего, кроме сладкой греческой водки.

Время шло к вечеру, Спиридон Акрит заготовил уже было фонарь, чтобы довести своего захмелевшего гостя до набережной, когда к единственному занятому столику кофейни подсел новый посетитель. Подняв на него воспаленные глаза, Паоло Ротта снова опустил голову.

– Синьор матрос, как видно, не узнает меня? – вежливо осведомился чернобородый человек в богатом плаще.

Матрос пробормотал какое-то ругательство.

– Я надеюсь, – продолжал чернобородый, – что гнев синьора относится не ко мне, а к поляку Касперу Бернату?

Хмель Ротты как рукой сняло.

– Откуда вы знаете Каспера Берната? – спросил он, внимательно приглядываясь к незнакомцу. – Кто вы такой?

– Так как синьор меня не узнает, я сам покаюсь ему: это я помог в Риме Касперу Бернату во время драки у трактира.

– Вы друг Каспера Берната? – спросил матрос угрожающе.

– Я враг Каспера Берната. Больше того: я вчера находился ночью на палубе «Святого Бенедикта» и слышал ваш разговор, – пояснил чернобородый. – Я хочу и могу вам помочь, Кьянти![39] – заказал он хозяину кофейни. – Сейчас мы с вами потолкуем, – добавил он, наливая матросу полный стакан.

– Я и так пьян, – пробормотал Ротта. – Вы действительно можете мне помочь? – спросил он, дрожащей рукой поднося стакан ко рту. – Ваше здоровье, синьор… синьор…

– Фон Эльстер… Рыцарь фон Эльстер, – подсказал чернобородый. – Итак, у нас с вами общий враг, и мы должны объединиться, чтобы его одолеть. Неужели двое таких бравых мужчин не справятся с мальчишкой поляком? А тело его мы бросим на съедение константинопольским крабам.

– Синьор рыцарь, знает бог, как я хотел бы видеть его мертвым! Он мало того, что оскорбил меня там, в Риме, но на корабле он натравил на меня всю команду и восстановил против меня капитана, моего деверя… – Ротта помолчал. – Но я не могу желать ему смерти, так как перед мадонной поклялся, что жизнь его для меня будет священна и неприкосновенна…

– Да, я слышал, что болтал этот щенок, – заметил рыцарь презрительно. – Однако бывают случаи, когда его святейшество папа освобождает верующих и не от таких еще клятв.

– Я венецианец и матрос, ваша милость, – возразил Ротта. – От моей клятвы меня не сможет освободить даже сам господь бог. Я поклялся перед статуей мадонны, заступницы и покровительницы моряков!

Рыцарь фон Эльстер, помолчав, вдруг хлопнул ладонью по столу.