Приключения Каспера Берната в Польше и других странах

И прямолинейный, правдивый и холодный (недаром же его прозвали Щукой) Генрих Адлер покривил душой: о том, что Каспер Бернат пробирается к Ольштыну, он был предупрежден братом Робертом. В этом обезображенном красно-желтом ландскнехте и родная мать не признала бы его однокашника!

– А чего мне было тебя не узнать? – пробормотал мужицкий вожак, отводя взгляд в сторону.

Потом он отдал какое-то распоряжение своим, и люди его исчезли так же внезапно, как и появились.

Ольштынский наместник встретил их у ворот. Он обнял Каспера и тепло приветствовал Генриха.

– Добро пожаловать, панове, в наш замок!.. Э, да вы ранены? Ну, рукой вашей займусь я сам… В Ольштыне вы найдете приют на любой срок. Вы, я вижу, с Каспером старые знакомые, пан…

– …Генрих, – подсказал Каспер. – Генрих Адлер…

– Устрой же пана Генриха как можно лучше и поручи его заботам Войцеха. Я считаю излишним, пан Генрих, говорить о том, как вы с вашими ребятами выручили нас сегодня. Пан сам понимает, что я чувствую…

Генрих, не говоря ни слова, поклонился.

Всю ночь напролет проговорили старые товарищи. Несмотря на рану и на большую потерю крови, Генрих не хотел укладываться и не отпускал Каспера от себя.

– Давай сойдем вниз, к канонику Гизе, он ведет там дневник осады, – говорил Каспер жалобно. – Я уже столько дней в замке и до сих пор не удосужился наведаться к нему! А ведь он сделал для меня так много!

Однако с Генрихом договориться было трудно. Одно слово «каноник» приводило его в бешенство.

– Пока все воюют, твой каноник сидит себе внизу и ведет дневник осады. А Войцех тем временем доставляет на подносе прямо к его ложу яства и вина!

Прямолинейный, правдивый и холодный Генрих умел быть иной раз чудовищно несправедлив: отец Миколай рассказал Касперу, что в начале осады Тидеман Гизе дни и ночи проводил с ним бок о бок на сторожевой вышке или на стенах замка. И, только когда было получено распоряжение его величества о том, что канонику поручается вести дневник осады, отец Тидеман. по горячей просьбе наместника, спустился вниз, в подвал, где можно было спокойно работать, так как туда слабее доносился грохот канонады. Здесь же он принимал и донесения лазутчиков, и те немногие вести из Великой Польши, которые, рискуя жизнью, доставляли гданьские и краковские курьеры.

Неизвестно, почему Генрих заговорил о винах и яствах, подносимых к самому ложу Тидемана Гизе. В Ольштыне все, от наместника до последнего ополченца, питались скудно, а иной раз здесь ощущалась и нехватка воды. А что касается отца Тидемана, то он, страдая желудком, даже в хорошие времена ел мало, а вина в неразбавленном виде вообще не употреблял.

Отец Тидеман уже знал от Коперника и Войцеха, что Каспер Бернат жив, здоров, вернулся в Польшу и вот уже несколько дней находится в Ольштыне. Старик был несколько обижен тем, что «мальчик» не нашел времени спуститься к нему в подвал.

Надо сказать, что Каспер в глубине души побаивался этой встречи. Ведь это именно Тидеман Гизе когда-то откровенно восхищался внешностью Каспера. «Подлинный, чистейший старопольский тип! – говорил он. – Надо бы только, чтобы волосы были белокурые или русые».

Касперу казалось, что встреча Тидемана Гизе с обезображенным Каспером Бернатом сулит им обоим много неприятных минут, но, пересилив себя, он решил больше ее не откладывать.

Спускаясь в подвал, Каспер готовил слова приветствия, но все вылетело из головы, когда он подошел к маленькому старичку, утонувшему в глубоком кресле. Каноник Гизе остался таким же, каким знавал его Каспер: сухоньким, румяным, с ясными голубыми глазами навыкате…

Глянув на обезображенное лицо статного молодого человека, целующего ему руку, отец Гизе поначалу Каспера не узнал, а потом, догадавшись, кто это, тут же смущенно принялся жаловаться на годы и на свою слабую стариковскую память.

…Но вот первые трудные минуты встречи уже позади. Отец Тидеман весело ощупывает мускулы Каспера и похлопывает его по широкой спине.

– Вот это донесения наших из тылов врага, – говорит он вдруг, придвигая к молодому человеку кипу бумаг. – А ну-ка, тряхни стариной, мой мальчик, перепиши-ка все эти реляции. Король распорядился пересылать ему все сведения о славной обороне Ольштына. Мы так и сделаем, но… – Каноник лукаво глянул на Каспера. – Но нужно, чтобы и у нас в замке остались копии…

Переписывая реляции, Каспер воочию убедился, как распорядительно, разумно и даже хитроумно была предначертана и осуществлена оборона Ольштына.

Судя по всему, Альбрехт поначалу собирался взять Ольштын в клещи – с востока и запада. Поэтому Ежи Конопацкий, воевода Поморский, гоня свою конницу напрямик через кустарники и болота, из-под Моргана пробился к Ольштыну. Часть конницы он послал к Ливскому Млину под Остругом, чтобы в случае надобности задержать кшижаков, а сам с половиной знамен двинулся к Ольштыну и стал бивуаком под городом.

В крепости, как уже знал Каспер, держали оборону люди бурграва ольштынского Дрохвича.