Приключения Конана-варвара. Путь к трону

– Я знал, знал! – воскликнул он яростным и сильным, хотя и едва слышным шепотом. – Она жива! О Краллид, твоя жертва была не напрасной! Они заперли ее в подземной темнице! Молю тебя, Иштар, если ты любишь настоящих мужчин, помоги мне сейчас!

4. Волки пустыни

Ольгерд Владислав наполнил изукрашенный драгоценными камнями кубок кроваво-красным вином из золотого кувшина и толкнул его по столу к Конану Киммерийцу.

Одеяние Ольгерда удовлетворило бы тщеславие любого гетмана Запорожки. Отвороты его халата из белого атласа были расшиты жемчугом. Талию его перехватывал бахариотский пояс, а полы были откинуты, выставляя напоказ широкие атласные шаровары, заправленные в короткие сапожки мягкой зеленой кожи, простроченные золотой нитью. На голове у него красовался зеленый шелковый тюрбан, накрученный на остроконечный шлем с золотой чеканкой. Ольгерд был вооружен лишь широким кривым черкесским кинжалом в ножнах с накладками из слоновой кости, висящим по казацкой моде высоко на левом боку. Откинувшись на позолоченную спинку стула, по углам которого раскинули крылья деревянные орлы, Ольгерд с удовлетворенным вздохом вытянул перед собой ноги и шумно отпил большой глоток игристого вина.

Напротив сидел киммериец с прямо подстриженными черными волосами, бронзовым от загара, испещренным шрамами лицом и жгучими синими глазами, весь облик которого представлял собой разительный контраст этой вызывающей роскоши. Он предпочел черную вороненую кольчугу, и единственным ярким пятном его наряда была массивная золотая пряжка широкого ремня, с которого свисал меч в потертых кожаных ножнах.

В шелковом шатре они сидели одни. Стены были увешаны шитыми золотом гобеленами, землю устилали богатые ковры и бархатные подушечки, награбленные в караванах. Снаружи доносился неумолчный и негромкий гул, который неизменно сопровождает большие скопления людей, в лагере или другом месте. Случайный порыв ветра пустыни то и дело с сухим шуршанием перебирал пальмовые листья.

– Сегодня в тени, завтра на солнце, – промолвил Ольгерд, распуская алый кушак, и вновь потянулся к кувшину с вином. – Такова жизнь. Когда-то я был гетманом на Запорожке; сегодня я – вор пустыни. Семь месяцев назад ты висел на кресте у стен Хаурана. А сейчас ты лейтенант самого могущественного налетчика между Тураном и западными равнинами. Ты должен быть мне благодарен!

– За то, что ты понял, что я могу оказаться тебе полезным? – Конан рассмеялся и поднял кувшин. – Когда ты позволяешь человеку возвыситься, можно быть уверенным, что от этого в первую очередь выиграешь именно ты. Все, что у меня есть сейчас, я заслужил собственным потом и кровью.

Он посмотрел на шрамы на внутренней стороне ладоней. На теле его тоже виднелись шрамы, которых не было семь месяцев назад.

– Ты сражаешься как целый легион демонов, – снисходительно заметил Ольгерд. – Но не думай, что это благодаря тебе у нас появилось столько рекрутов, которые стекаются к нам отовсюду, как мухи на мед. Причиной тому стали наши успешные налеты, которые я сначала замыслил, а потом и осуществил. Эти кочевники вечно ищут удачливого вожака, за которым можно пойти, и они склонны верить чужеземцу больше, чем представителю собственного народа. Теперь мы в силах добиться невозможного! Наше войско насчитывает одиннадцать тысяч человек. А в следующем году у нас будет в три раза больше воинов. Пока что мы довольствовались тем, что совершали налеты на отдаленные поселения Турана и города-государства к западу. Имея тридцать или сорок тысяч воинов, мы откажемся от набегов. Мы вторгнемся на какую-либо территорию, захватим ее и будем править ею. Я еще стану императором всего Шема, а тебя назначу своим визирем[5], если, конечно, ты будешь не рассуждая выполнять мои распоряжения. А пока, думаю, мы двинемся на восток и захватим туранское поселение Везек, где с караванов взимают пошлину за проход.

Конан покачал головой.

– А я думаю иначе.

Ольгерд гневно воззрился на него, уже готовый вспылить.

– Как это понимать: «Я думаю иначе»? В этой армии думаю только я.

– Сейчас в этой банде уже достаточно людей для моих целей, – ответил киммериец. – Мне надоело ждать. Я должен рассчитаться кое с кем.

– Вот оно что! – Ольгерд нахмурился, залпом допил свое вино, а потом расплылся в улыбке. – Все еще вспоминаешь тот крест, а? Что ж, мне нравятся те, кто умеет ненавидеть от души. Но это может подождать.

– Однажды ты пообещал мне, что поможешь мне захватить Хауран, – сказал Конан.

– Да, но это было до того, как я осознал наши возможности, – ответил Ольгерд. – Я намеревался всего лишь разграбить город. Я не хочу растрачивать наши силы попусту. Хауран – все еще слишком крепкий орешек для нас. Может быть, через год…

– Через неделю, – ответил Конан, и казак недоуменно уставился на него, расслышав непоколебимую уверенность в его голосе.

– Послушай, – сказал Ольгерд, – даже если бы я согласился потерять людей в столь безумном предприятии – на что ты рассчитываешь? Неужели ты полагаешь, что наши волки способны осадить и штурмом взять такой город, как Хауран?