Приключения Конана-варвара (сборник)

Она видела, как гибли в пламени пожаров обнесенные стенами города, и с криком спасалась бегством от безжалостных убийц. Спотыкаясь и обливаясь кровью, она брела по раскаленным пескам, держась за стремя работорговца, и познала жестокое прикосновение жадных горячих рук к своей стонущей плоти, позор и боль скотской похоти. Она кричала под ударами кнута и стонала на дыбе; сходя с ума от ужаса, отчаянно сопротивлялась рукам, укладывавшим ее голову на окровавленную плаху.

Она испытала боль деторождения и горечь преданной любви. Она страдала от всех горестей, бед и издевательств, которым на протяжении столетий мужчина подвергал женщину; она сполна познала всю силу ненависти и злобы, которые одна женщина может питать к другой. И все это время где-то в самом дальнем уголке ее сущности тлела робкая память о том, что она остается Дэви. Она была всеми женщинами своих прошлых жизней, но при этом знала, что остается Ясминой. Осознание этого факта не затерялось в круговерти минувших воплощений. Она одновременно ощущала себя рабыней, стонущей под хлыстом надсмотрщика, и гордой Дэви Вендии. И она терпела страдания не только как наложница, но и как Ясмина, гордость которой сносила прикосновение кнута, как прикосновение раскаленного добела клейма.

Бесчисленные жизни текли перед ней непрерывной чередой, каждая со своим свинцовым грузом горестей, стыда и боли, пока до нее не донесся собственный голос, зашедшийся в крике невыносимой агонии, звучащий на одной ноте сквозь тьму веков.

А потом она пришла в себя на покрытом бархатом возвышении в загадочной комнате.

В призрачном тусклом свете перед ней вновь предстал помост и сидящая на нем таинственная фигура в мантии. Голова в капюшоне склонилась на грудь, и в полумраке смутно виднелись высоко поднятые плечи. Она не могла разглядеть подробностей, но капюшон, сменивший бархатную шапочку, отчего-то вызывал в ней тревожные ощущения. Чем дольше она смотрела на неподвижную фигуру, тем сильнее охватывал ее безрассудный страх, от которого язык у девушки прилип к гортани, – ее не покидало ощущение, что перед ней на возвышении сидит уже не Магистр.

И тут фигура пошевелилась и выпрямилась во весь рост, нависая над ней. Затем она наклонилась, протягивая к Ясмине длинные руки в широких рукавах накидки. Девушка молча боролась с ними, преодолевая страх и про себя удивляясь тому, какие они сильные и жилистые. Голова в капюшоне склонилась над ее лицом, и принцесса поспешно отвернулась. И тогда она закричала, громко и истошно, давая выход своему страху и ненависти. Костлявые руки вцепились в ее гибкое и податливое тело, а из-под капюшона выглянул лик смерти и разрушения – на полуразложившемся черепе проступили черты лица, похожие на рассыпающийся от ветхости пергамент. Девушка вновь закричала, а потом, когда шамкающие безгубые челюсти потянулись к ее губам, лишилась чувств.

9. Замок магов

Над заснеженными вершинами Гимелийев взошло солнце. Группа всадников остановилась у подножия длинного склона и стала смотреть вверх. Высоко над ними, на горном склоне, небеса пронзала каменная башня. Позади нее и выше блестели стены колоссальной цитадели – как раз там, где начиналась линия снегов, укрывших белоснежной шапкой вершину Йимши. Представшая взорам всадников картина выглядела слегка нереальной – фиолетовые склоны, поднимающиеся к фантастическому замку, казавшемуся игрушечным на таком расстоянии, и над ними на фоне пронзительной голубизны неба сверкал увенчанный белой пеной горный пик.

– Лошадей придется оставить здесь, – проворчал Конан. – По этому предательскому склону легче будет передвигаться пешком. Кроме того, кони уже выбились из сил.

Он соскочил на землю с черного жеребца, который стоял, широко расставив ноги и опустив голову. Они ехали всю ночь, на ходу подкрепляясь скудными припасами из седельных сумок и останавливаясь только для того, чтобы дать краткий отдых лошадям.

– В первой башне живут ученики Черных Прорицателей, – сказал Конан. – Во всяком случае, так говорят; они – как сторожевые псы своих хозяев, колдуны уровнем пониже. Но и они не будут просто сидеть и смотреть, как мы карабкаемся к ним.

Керим Шах посмотрел на гору, после чего оглянулся туда, откуда они пришли. Они уже довольно высоко поднялись по склону Йимши, и под ними остался сплошной лес иззубренных пиков и вершин пониже. Там, в лабиринте острых зубцов и каменных осыпей, туранец тщетно высматривал хоть какое-нибудь движение, которое выдало бы присутствие людей. Очевидно, афгули, преследовавшие своего вождя, ночью потеряли его след.

– Ладно, идем.

Привязав измученных лошадей к ветвям тамариска, растущего неподалеку, они, не тратя лишних слов, повернулись к склону. Укрыться на нем было негде. Перед ними простирался голый и безжизненный подъем, усеянный валунами, недостаточно большими для того, чтобы за ними мог спрятаться человек. Зато они скрывали кое-что другое.