Приключения Конана-варвара (сборник)

– А теперь пришла пора великой и могучей магии, которой земля доселе не видела и больше не увидит, сколько бы миллионов лет ни прошло. Я творю ее своей жизнью и своей кровью, вскормленной на зеленой груди Яга, кружащегося в голубых далях Космоса. Возьми свой меч, человек, и вырежи мое сердце, сожми его так, чтобы кровь оросила красный камень. Потом спустись по ступеням и войди в эбеновую комнату, где сидит Яра, погруженный в навеянные лотосом зловещие грезы. Обратись к нему по имени, и он очнется. Затем положи перед ним этот камень и скажи: «Яг-коша отдает тебе последний дар и заклинание». Потом как можно скорее уходи из башни. Ничего не бойся, твой путь будет свободен. Жизнь человека – это не жизнь Яга, и смерть человека – не смерть Яга. Дай мне вырваться из этой клетки сломленной ослепшей плоти, и я вновь стану Йогахом Яга, коронованным рассветом и имеющим крылья, чтобы летать, и ноги, чтобы танцевать, и глаза, чтобы видеть, и руки, чтобы ломать.

Конан неуверенно приблизился к нему, и Яг-коша, или Йогах, словно чувствуя его сомнения, показал, куда он должен нанести удар. Конан стиснул зубы и вонзил меч глубоко в тело. По клинку хлынула кровь, заливая ему руки, и монстр содрогнулся в конвульсиях, а потом замер в неподвижности. Очевидно, жизнь покинула его, во всяком случае, жизнь в его понимании. Конан приступил к своей ужасной и неприятной задаче и вскоре извлек то, что, по его мнению, и было сердцем создания, хотя оно отличалось от тех, которые ему когда-либо приходилось видеть. Подняв все еще пульсирующий орган над камнем, он сжал его обеими руками, и на камень пролился кровавый дождь. К его удивлению, он не стек по гладким стенкам, а впитался в самоцвет, словно вода в губку.

Осторожно держа камень в руке, Конан вышел из фантастической комнаты на площадку серебряной лестницы. Он не оглядывался. Инстинкт подсказывал ему, что в теле, неподвижно лежащем на мраморной скамье, происходит некое невероятное превращение, свидетелем которого не должны быть глаза человека.

Конан закрыл за собой дверь из слоновой кости и без колебаний стал спускаться по лестнице. Ему и в голову не пришло пренебречь полученными указаниями. У черной двери, в самой середине которой ухмылялся серебряный череп, он приостановился и резким рывком распахнул ее. Взору его предстала черная комната, отделанная эбеновым деревом, и на кушетке черного атласа он увидел спящую фигуру. Перед ним лежал жрец и колдун Яра. Глаза его были открыты и, казалось, смотрели в бездонные глубины космоса, недоступные обычному человеку, и в них клубилось безумие черного лотоса.

– Яра! – обратился к нему Конан, словно судья, выносящий приговор. – Очнись!

Глаза мгновенно прояснились, став холодными и жестокими, как у хищника. Высокая, облаченная в атласную мантию фигура выпрямилась, нависая над Конаном.

– Грязный пес! – Голос колдуна был похож на шипение рассерженной кобры. – Что ты здесь делаешь?

Конан положил самоцвет на огромный стол из эбенового дерева.

– Тот, кто передал тебе этот камень, просил меня сказать: «Яг-коша отдает тебе последний дар и заклинание».

Яра отшатнулся, и его темное лицо посерело. Самоцвет меж тем утратил свою прозрачность и кристальную чистоту; в его глубинах заклубился туман, а по поверхности пробегали волны разной интенсивности – это камень менял цвет. Яра склонился над столом и схватил камень обеими руками, вглядываясь в его туманные глубины, словно это был магнит, притягивающий его содрогающуюся в конвульсиях душу. Конан в упор смотрел на него, и варвару казалось, что зрение изменяет ему. Когда Яра поднялся с кушетки, он выглядел высоченным гигантом, но сейчас Конан вдруг заметил, что жрец головой едва достает ему до плеча. Он растерянно заморгал и впервые за сегодняшнюю ночь усомнился в собственном здравомыслии. А потом киммериец с содроганием отметил, что жрец все уменьшается в росте прямо у него на глазах.

Он смотрел на происходящее, которое казалось ему забавной игрой, с каким-то отстраненным интересом. На киммерийца нахлынуло ощущение нереальности, и он более не был уверен в том, кто он такой и что здесь делает. Он сознавал лишь, что стал невольным свидетелем проявления неведомых Внешних Сил, понять которые ему было не дано.

А Яга ростом был уже не больше ребенка; вот он превратился в новорожденного, лежащего на столе и по-прежнему сжимающего камень обеими руками. И вдруг колдун понял, что с ним происходит, и вскочил на ноги, выпустив из рук самоцвет. Но рост его продолжал уменьшаться, и теперь Конан видел фигурку крошечного пигмея, бегающего по крышке стола эбенового дерева, размахивающего малюсенькими ручками и вопящего голоском, похожим на писк насекомого.