Приключения Конана-варвара

– Наверное, так действует на них земля, на которой они живут, – задумчиво ответил король. – В целом свете не сыскать более унылого края – сплошные холмы и горы, поросшие густыми лесами, над которыми нависает вечно свинцовое небо, а в узких горных ущельях завывает пронизывающий ветер.

– Да уж, неудивительно, что тамошние народы не отличаются веселостью, – заключил Просперо, передернув плечами, думая о зеленых равнинах, обласканных солнцем, и глубоких и неспешных синих реках Пуатани, самой южной провинции Аквилонии.

– Они не питают напрасных надежд ни сейчас, ни потом, в загробной жизни, – откликнулся Конан. – Верховный бог у них – Кром со своим темным племенем, правящий землей вечных туманов, над которой почти никогда не сияет солнце. Это настоящий мир мертвых. Клянусь Митрой! Асы[1] мне больше по вкусу.

– Ну, – заявил Просперо, – темные холмы Киммерии далеко отсюда. Я осушу кубок белого немедийского вина за тебя при дворе Нумы.

– Хорошо, – согласно проворчал король. – Но смотри, целуй немедийских девушек только от своего имени и не впутывай сюда государство!

Сопровождаемый его громким хохотом, Просперо вышел из комнаты.

3

…В глубокой пещере у подножия пирамид спит Сет, свернувшись кольцом,

Среди темных теней могил беззвучно скользят его воины. Я бросаю
Слово в бездонные пропасти, никогда не знавшие солнца,
Пошли мне слугу для моей ненависти, о, чешуйчатый и великий Господин!

Солнце клонилось к горизонту, ненадолго заливая зеленые и густо-синие дали лесов расплавленным золотом. Тускнеющие лучи его играли на толстой золотой цепи, которую Дион Атталус непрестанно вертел в своей пухлой руке, сидя среди пышных цветов и деревьев своего сада. Неловко поерзав на мраморном сиденье, он украдкой огляделся по сторонам, словно высматривая невидимого врага. Вокруг него стеной смыкались высокие деревья, и их густые кроны бросали на него мрачную тень. Рядом серебристым звоном журчал небольшой фонтан, а из дальних уголков сада доносилась нескончаемая трель других ручейков и искусственных водопадов.

Дион был один, если не считать смуглой фигуры, пристроившейся на такой же мраморной скамье неподалеку и глядевшей на барона тревожным и безрадостным взором. Но Дион не обращал на Тхотх-амона никакого внимания. Он слышал, что тот был доверенным рабом Аскаланте, но, подобно многим богатым людям, Дион не замечал тех, кто стоял ниже его на социальной лестнице.

– Не стоит так нервничать, – заметил Тхотх. – Заговор не может увенчаться провалом.

– Аскаланте способен ошибаться, как любой из нас, – парировал Дион, мгновенно покрывшись потом при одной только мысли о неудаче.

– Только не он, – безжалостно ухмыльнулся стигиец, – иначе я был бы его хозяином, а не рабом.

– К чему эти разговоры? – сварливо заметил Дион, лишь для видимости поддерживая беседу.

Тхотх-амон прищурился. Несмотря на свое железное самообладание, он уже готов был взорваться и дать волю давно сдерживаемому стыду, ненависти и злобе, воспользовавшись даже тенью шанса. Но он не учел, что Дион видел в нем не живого человека из плоти и крови, а бессловесного раба, недостойного внимания.