Приключения Кроша

— Есть еще одна сложность — запасные части. На нашу машину их не выписывают. Кое-что можно наскрести. Но как быть с дефицитом? Например, с деталями номера…

Он стал сыпать номерами деталей. Точно как Вадим. Но Вадим называл номера деталей потому, что плохо их знал. Полекутин, наоборот, оттого, что знал их слишком хорошо.

Я перебил его:

— Пасуем?!

— Зачем! — возразил Полекутин. — Но требуется ясность.

— Вы с Игорем и должны внести ясность.

— Мы с Игорем не сработались, — объявил Полекутин.

— Подумаешь, какой кабинет министров! — сказал я и отправился в столярный цех.

Некоторые ребята относятся к столярному цеху с пренебрежением. Особенно ребята с техническими наклонностями. Считают, что техника — это исключительно металл, в крайнем случае пластмасса, а дерево — пройденный этап. «Деревяшки», — презрительно выражаются они.

А мне столярный цех нравится. Он не похож на другие цеха. Здесь свой особый звук: визг пилы и шуршание рубанка, свой запах — запах стружки и смолистого дерева. Он напоминает мне городок, где живет дедушка. И рабочие здесь спокойные, добродушные, медлительные, курят махорку. Запах махорки напоминает деревню.

В столярном цехе работали четверо наших ребят, в их числе Семечкина и Макарова, те, что всегда записывают по очереди. И эти четыре человека до сих пор ничего не сделали с кузовом и кабиной, только вынули поломанные доски и сгнившие рейки. А новых не поставили.

Я сказал:

— Вас тут четыре гаврика, а дело ни с места.

— Успокойтесь! — насмешливо ответила Инна Макарова. — За нами дело не станет.

Семечкина добавила:

— Что за манера подгонять других!

— Никто вас не подгоняет. Но видите, какое положение — полная неувязка.

— Только не у нас, — возразила Инна Макарова, — нам не запрещают делать нашу машину.

— Что же вы не делаете?

Они показали на стоящие в углу свежеобструганные доски и рейки.

— Все заготовлено. Успеем. Ведь кузов ставят в последнюю очередь. Пусть материал пообсохнет.

Макарова и Семечкина меня удивили. Ведь технических наклонностей у них еще меньше, чем у меня, а у меня, как известно, их вовсе нет.

Семечкина и Макарова представляют в нашем классе литературу и искусство. Макарова — литературу, Семечкина — искусство. Макарова пишет рассказы, Семечкина поет. Правда, на школьных вечерах она не поет, говорит что ей «ставят» голос: один учитель ставит, другой переставляет. И эта волынка будет продолжаться, пока она не поступит в консерваторию. Что касается Макаровой, то все ее рассказы кончаются одной фразой: «Занималась заря».

…Мальчик, сирота, нашел своих папу и маму. Они плачут, целуются, выходят на улицу… Занималась заря…

…Другой мальчик, порядочный лодырь, перевоспитывался. Первый раз в жизни сделал уроки и, счастливый, вышел на улицу. Занималась заря…

…Третий мальчик, отличник, оторвался от коллектива. На собрании его прорабатывают, он осознает свои ошибки. Все довольны, выходят на улицу. Занималась заря…

Сует эту зарю куда попало…

Как бы то ни было, положение в столярке меня немного успокоило. Если бы так было в других цехах! Но в других цехах так не было…

В электроцехе Гринько мне сообщил:

— Бригадир сказал: «Со своей работой не управляемся, некогда вашей заниматься!»

Это сообщение меня тем более огорчило, что стоявший в электроцехе запах серной кислоты напомнил мне о сожженных в Липках брюках.

Сварщики вообще народ неразговорчивый. Может быть, потому, что из-за шума сварки не слышат, что им говорят. Сколько я к ним ни приходил, я слышал от них только одно слово: «Отойди!» Я посмотрел на раму нашей машины, одиноко стоящую на козлах, полюбовался голубым пламенем горелки и пошел дальше.

Так я обошел все цеха. Только в обойный не зашел — там работала Майка. К ней-то надо было зайти в первую очередь — Майка комсорг. Но между нами все кончено… Однако, когда я проходил мимо обойного цеха (а проходил я несколько раз), Майка увидела меня и сама вышла ко мне. Как ни в чем не бывало. Мы с ней обсудили положение и решили собрать классное собрание. Я был рад, что Майка сама вышла ко мне.

Конечно, между нами все кончено. Но Майка, по-видимому, этого не знала. То есть не знала, что между нами все кончено. Действительно, откуда ей это знать? Я ей не говорил, а сама она могла не догадаться.

23

Как у нас уже повелось, мы собрались на пустыре. Пришли директор автобазы, главный инженер, начальник моторного цеха, наш бригадир Дмитрий Александрович, похожий на испанца, и еще два бригадира: из обойного и столярного цехов. Получилось прямо-таки торжественное заседание.

Главный инженер сказал:

— Ваша инициатива похвальна. Восстанавливая машину, вы видите общественно полезные результаты своего труда. Но надо считаться с реальными условиями производства. Восстановление машины не предусмотрено планом. На нее нет ни фонда зарплаты, ни лимита материалов. Об этом надо подумать, это надо обсудить.

Наш бригадир Дмитрий Александрович сказал:

— Ребята хорошие. Выполняют. Но восстанавливают машину в рабочее время, а наряды на эту работу не выписывают. Отражается на зарплате.

Бригадир обойщиков спросил:

— Откуда материал брать?

Директор заметил: