Приключения крылатого колеса

Еще босоногим деревенским Ванюшкой Чучин пристрастился строгать чурбачки. Если в руки попадался кусок липы, вонзать ножичек было особенно приятно: древесина податливая, как масло, ровная да белая. Однажды ковырял он, ковырял плашечку, и вдруг – уже не кусок дерева в руках, а ложка! Вот чудо. А когда сел за стол и хлебнул этой ложкой щей, еще больше удивился: и щи-то стали совсем другими – вкуснее не едал!

Для матери Ваня вырезал веретено. Сделал из липы. Села мать за прялку, принялась из кудели сучить нитку, а дело, глядит Ваня, не спорится: ленивое получилось веретено, не желает крутиться… И вдруг догадался мастеровитый мальчуган: "Весу в нем нет, в веретене, липа – дерево слишком легкое". Выстругал другое, сосновое. Это пошло, однако не жужжит. Мать: "Спасибо, сынок!" – а Ванюшка в раздумье. И навело его раздумье на березовое полено: вот для веретена материал – тяжелый, увесистый. Это и надо!

Вот теперь веретено пошло волчком, зажужжало.

Расковыривая ножичком чурбачки, мальчик с радостным изумлением делал для себя открытие за открытием. Он влюбился в красоту древесного среза. Нацеливая острие ножа под различными углами, мальчик добивался того, что на древесине прорезался глазок – круглый и простодушный; потом глазок делался удлиненным, с хитрецой, а потом и вовсе пропадал, унесенный стружкой. Теперь перед глазами озеро с расходящимися от берегов волнами. Озеро начинало делиться на более мелкие, и возникала уже цепь озер. Новый поворот ножа – и вместо озер красивый, затейливый кувшин. Превращение следовало за превращением, и так без конца. Удивительны эти годичные слои и кольца на древесине!

Родился Ванюша и рос в Нижегородской губернии, а там по деревням славились сундучные мастера. Что ни сундук – загляденье: расписан петухами и вдоль и ч поперек, окован светлыми полосками из жести. Глаза у петухов как леденцы, на ногах шпоры; и казалось Ванюше, будто это жар-птицы в серебряной клетке…

Понравилось – значит, должен сделать! И мальчишкой в двенадцать лет Ваня сам стал сундучником. Сундуки его в числе лучших забирали купцы, чтобы торговать на ярмарках.

Приверженность мальчика к ремеслу была замечена земским начальством. Ванюшу определили в ремесленное училище. Такие училища в некоторых губерниях открывали на крестьянские деньги. Конечно, не из любви к крестьянам. Этим способом помещики помогали беспокойной бедноте превращаться в рабочих – а там марш в город! Чтобы тишина и благость царила на селе…

Пятнадцатилетним парнем Чучин отправился искать счастья в Питер. Ему повезло. Зацепился на Охте в мебельной мастерской. Хозяин долго и с удовольствием рассматривал документ об окончании Чучиным ремесленного училища. Печать, государственный герб, похвальный отзыв… Не всякий день подвертываются такие рабочие! И в самом деле, вскоре нижегородец сделался незаменимым человеком в мастерской. Он тут совершенствовался на новых изделиях: мастерская выпускала письменные столы и буфеты.

Обжился парень в Питере, и потянуло его на крупные заводы.

Вскоре после Октябрьской революции Иван Миронович Чучин пришел на Завод водяных колес, да тут и обосновался. Конечно, сперва давали ему что попроще. Модельным искусством надо овладевать многие годы. Зато стал Чучин настоящим модельщиком.

Лакированное перо

Начальник модельного цеха вызвал к себе Чучина.

Вошел Чучин. Аккуратно, без стука, прикрыл за собой дверь и остановился на пороге. С виду Иван Миронович такой, каким обычно художники рисуют старого питерского рабочего: среднего роста, сухощав, подвижен. На бритом лице усы. Большие, увесистые руки.

Заметив горку свежих чертежей, Чучин насторожился. Глубоко посаженные глаза его, как два сверлышка, принялись прощупывать, буравить начальника.

– Ну вот, Мироныч, средневолжская к нам пожаловала! – сказал инженер храбрым голосом и через силу улыбнулся.

– Вижу, – кивнул Чучин. – Поздравляю.

Инженер покатал трубки чертежей по столу.

– От поздравлений пока воздержимся. – И усадил Чучина на стул. – Знаешь, зачем я тебя позвал?

– Знаю… – Чучин размышлял, пощипывая ус. Кончики пальцев и ногти у него темные, с желтизной: это от клея и лака. – А скоро ли потребуешь сдать работу? – И ворчливо добавил: – А то у нас завсегда как на пожаре…

Начальник цеха умоляюще переплел пальцы рук:

– Товарищ Чучин! С этим заказом будет еще жарче, чем на пожаре. Срок спрашиваешь? А никакого не могу дать тебе срока, срок сверхсрочный!

– Так-с… – Модельщик опять вцепился в усы. – Выходит, для работы нет срока, а сделать надо… Как говорится, дело чести!

Начальник цеха, просияв, схватил модельщика за руки.

– Вот именно, Мироныч, дело чести! И защищать честь мы всем цехом поручаем тебе!