Приключения крылатого колеса

Уселись. Мастер кивнул на болты:

– Усаживайтесь, товарищи. Тумбочки удобные.

Боязно с непривычки. Помялись, но сели. Ни стульев у Махова, ни табуреток – все убрал.

Василий Евтихиевич уточнил:

– Когда на заводе распоряжался еще хозяин, делали мы среди прочей всякой всячины каркасы для церковных куполов. Видать, доходная была статья для хозяйского кармана. Ну, а революция, отменив хозяйский карман, отменила, конечно, и церковные заказы. Одним словом, руки у рабочих чесались на новенькое…

Продолжая рассказ, Василий Евтихиевич напомнил, что в России водяных турбин не строили, поэтому и специалистов не нашлось. Секретами этих машин владели только шведы, немцы, американцы и англичане. А русским внушали, что в их варварской стране за такие мудреные машины и браться не следует. Ума, мод, не хватит. Покупайте, платите денежки!

– Ну, а мы – коммунисты, так что спесью нас не возьмешь! – сказал Махов. – Давай-ка, решили, вместо отмененных куполов обмозгуем да соорудим заморскую машину!

Первая советская турбина была не стальной – до этого тогдашняя техника не дотянула, – а из чугунных отливок. Готовили ее по заказу Окуловской бумажной фабрики, что близ Новгорода.

Когда мастер упомянул, что народу на стенде вертелось побольше, чем сейчас, а собирали турбину год, послышались восклицания:

– Год!… А на волжскую дают три месяца. Что же это за окуловская такая? Видать, громозднющая была?

Мастер усмехнулся, достал из нагрудного кармана складной метр и растянул перед собой:

– Вот диаметр рабочего колеса у окуловской. Точная мера!

Изумление, хохот.

– А мощность? – закричали. – Мощность какая? Тысяч, наверное, десять, не больше?

Мастер назвал мощность: 450 киловатт.

Ребята притихли. Бывает, что предмет настолько жалок, что даже смеяться над ним совестно.

Лишь кто-то присвистнул:

– Вот так прадедушка!…

– Прабабушка! – поправили его.

Взращенные на сборке советских турбин мирового класса, ребята продолжали недоумевать:

– Но почему же все-таки год, Василий Евтихиевич?

– А собирали да разбирали. Потом опять собирали и снова разбирали… Чертежей ведь господа иностранцы нам на стол не положили. Вот и нащупывали параметры турбины почти что вслепую… А транспорт разве такой был в цехе? Свой горб – он тебе и подъемный кран и автокар… Но особо я измаялся, ребята, когда обтесывал детали под названием дубовые поленья. Дерево трудное, топор берет плохо…

Оказалось, что для окуловской турбины не нашлось электрического генератора: опять заграничная штучка! Вот и пришлось вращение турбины передавать бумагоделательным машинам напрямую – посредством шестерен с дубовыми зубьями.

Ребята долго молчали, раздумывая над сказкой-былью. А Василий Евтихиевич встал, надел кепку и, весело посвистывая, отправился в свою конторку. "Пусть знают, как революция технику делала! Небось теперь перестанут трусить, штурмом пойдут на волжскую!"

В своем расчете мастер не ошибся.

Не числом, а уменьем

Особенно расхрабрился Петр Кружалов: "Чтобы эту глупую тумбу да не одолеть комсомольцу? Неправда!"

– Кого тебе в помощь? – тотчас спросил мастер. – Или сам один?

Парень замялся:

– Нет, сам один не выйдет… В математике слаб. Требуется подкрепление.

– Понятно! – Мастер улыбнулся. – Могу порекомендовать степенную девушку. Будущий инженер-конструктор. – И назвал Орешникову.

Кружалов покраснел. Его смутила проницательность старика: затаенные мысли угадывает!

Однако следовало что-нибудь сказать для солидности. И Кружалов пробасил:

– Подходяще… Кажись, тоже комсомолка? Вот по-комсомольски и возьмемся.

Поджидая Галину, Кружалов присел в сторонке с тетрадкой. Принялся раздумывать: как же их сделать легкими и подвижными в работе, эти болты. Муслил, муслил карандаш, но решения не нашел. Подошла Галина. Теперь они по очереди водили карандашом, отнимая друг у друга тетрадку.

Потом девушка отлучилась: по какому-то спешному делу ее вызвали в лабораторию. А Петр, чтобы не терять времени, махнул в заводскую библиотеку. Однако ему не понадобилось листать технические журналы. Идея пришла еще с порога библиотечного зала. Он увидел картину "Соперницы": деревенская улица, зима, две девушки, у них ведра на коромыслах… Дальше в содержание картины Петр не вникал. "Коромысло – вот решение!" И он помчался обратно, сталкиваясь с людьми и не в силах сдержать ног, которые так и отбивали дробь на ступенях лестниц.

Орешникова захлопала в ладоши, так ей понравилась идея с коромыслом: "И вправду, Петька, у тебя фигурные мозги!"

Сняли с болтов-надолб размеры, набросали чертежик – и в кузницу, к тамошним комсомольцам.

Не прошло и нескольких часов, как были готовы весы на коромысле. Корзинка из пруткового железа для болта. Другая – для уравновешивания груза.

Весы прикрепили к крюку мостового крана, затем опустили, чтобы обе чашки сели на землю. Кружалов, наклонившись, вкатил болт в корзинку. Орешникова с помощью ребят загрузила противоположную чашку весов всяким подручным железом, чтобы получить тоже восемьдесят килограммов.