Приключения кузнечика Мена (с илл.)

Должно быть, в то время, обезумевший от страха, я был очень смешон, и Сиен Таук, тронутый моим жалким видом, сказал:

— Ладно, я пощажу тебя на этот раз. Но я обязательно должен отсечь тебе оба уса, чтобы ты всегда помнил, к чему может привести недостойное поведение. Твои куцые усы отныне будут напоминать тебе о том, что обижать слабых нельзя.

И Сиен Таук перекусил оба моих длинных уса. Острая боль пронзила мое тело, но я сдержался, не осмелившись даже вскрикнуть вполголоса. С тех пор голова моя, лишенная прежних усов, которые так ее украшали, стала напоминать какой-то короткий обрубок. И моя наружность от этого, конечно, сильно проиграла.

Однако только благодаря этому я образумился, и во мне проснулась совесть. О небо! Ведь с того дня, когда я был пойман двумя мальчишками, я только и делал, что совершал жестокие и мерзкие дела, избивая до смерти других кузнечиков. А кто были мои противники? Ведь это же близкие и дальние мои родственники или соседи — такие же кузнечики, как и я. Я подумал об этом, и слезы ручьями потекли из моих глаз. Я горько плакал:

— Когда-то я уже совершил поступок, достойный сожаления и раскаяния. И вот теперь я снова пошел по этому постыдному пути… О! Как я жалок и ничтожен! Счастье еще, что почтенный Сиен Таук не лишил меня жизни, — стыдил я самого себя. — Подумать только, ведь никто не заставляет нас, кузнечиков, враждовать друг с другом. Мы же во множестве избиваем тех, кто слабее нас, но потом приходит более сильный и прошибает нам голову. Нет, нет, с меня этого довольно! Отныне я твердо решаю исправиться и стать скромным и достойным кузнечиком.

После того как я принял это решение, душа моя постепенно успокоилась. Но если я намеревался стать лучше, если я хотел изгнать из своей души свирепость и злость, то, конечно, мне необходимо было покинуть моих мальчишек. Потому что единственной их целью было откармливать меня для того, чтобы я стал еще сильнее и мог побеждать в единоборстве своих противников. На ум все чаще и чаще приходила мысль о побеге. Бежать — это значило обрести снова прежнюю свободу, снова зажить настоящей жизнью. Я решил дождаться удобного случая. Но бежать было трудно, ведь я по-прежнему оставался целый день в клетке, и даже ночью, когда меня выпускали погулять, я все равно не мог сам выбраться из загородки, построенной мальчишками.

Томительные дни ожидания тянулись бесконечно долго, наполняя мою душу печалью. Я то раскаивался в своих проступках, то грезил о далекой свободе. Иногда мне казалось, что я умру от тоски. Уже прошла почти половина весны, а мне не представилось ни одного благоприятного случая. Каждый день приносил только новые разочарования и огорчения. На моем лице застыло меланхолическое и грустное выражение, я двигался по клетке точно во сне, и даже ел безо всякого аппетита. Целый день я неподвижно лежал ничком, испуская печальные вздохи. Лам и Хьеп никак не могли понять, что со мною происходит. Мой вялый и болезненный вид обеспокоил их, и они начали заботиться обо мне еще больше, чем прежде. Но забота мальчиков только усугубляла мою печаль и апатию. Когда они приносили мне самые вкусные лакомства, я едва прикасался к ним и тут же с безразличным видом отворачивался в сторону. В конце концов они постепенно начали охладевать ко мне.

Дети вообще скоро пресыщаются своими игрушками. Не слыша больше моего голоса, они решили, что я стал уже совсем слабым и хилым, и заботливость их начала исчезать. Они нашли себе другие развлечения, более веселые и интересные.

И вот Хьеп, заметив, что я продолжаю лежать неподвижно целые дни на своем ложе, сказал однажды Ламу:

— Этот кузнечик уже одряхлел. Он очень много дрался и стал поэтому совсем слабым. Какой нам смысл кормить такого хилого кузнечика, давай-ка отпустим его на волю, а Лам?

— А может быть, лучше скормим его нашей утке?

Я почувствовал, как холод пронзил меня всего — от зубов до кончиков лап.

— Нет, это глупо. Давай лучше сыграем в футбол с соседскими мальчишками. И те, кто выиграет, получат его в награду. Вот будет здорово!

И оба тут же отправились по всей деревне созывать мальчишек на футбольный матч. Когда они объявили, что призом для победителей буду я, то охотников, конечно, нашлось много.

Не прошло и получаса, как посреди улицы собралась целая орава мальчишек — человек десять или пятнадцать. Они решили отправиться на луг и меня, разумеется, тоже понесли туда. На лугу они разделились на две команды и послали одного мальчишку стащить в каком-нибудь саду плод быой[2], из которого можно сделать мяч.

Меня же посадили в спичечный коробок и положили его на обломок кирпича. После этого Хьеп объявил условия игры:

— Теперь слушайте! Команда, которая первой забьет три гола, получит в награду этого кузнечика. Итак, начали!.. Бей… бей…

И обе команды принялись с ожесточением гонять быой по всему лугу. Некоторые мальчишки падали на землю, разбивая в кровь коленки, другие порвали одежду, но, казалось, это только увеличивало их веселость, и азартные крики оглашали самые отдаленные уголки лужайки.