Приключения Лана и Поуна

Не стану пересказывать многочисленные газетные отчёты, а перейду сразу к описанию заключительной части прений, ибо главные события начались именно тогда. Шёл ожесточённый спор между представителями двух основных точек зрения — итальянским профессором Джакомо Петруччио и членом Британского Королевского общества сэром Мак-Доннелом.

— В прошлом, когда учёному не хватало квалификации, чтобы объяснить явление, — говорил Мак-Доннел, бросая сардонические взгляды на своего оппонента, — он прибегал к помощи бога. Сознавая, что в наше время такая аргументация недостаточно убедительна, безмерно уважаемый мною коллега ухватился за версию «космических пришельцев», чем вызвал ликование скучающей публики и недалеко ушедших от неё джентльменов с учёными степенями.

Профессор Петруччио засвидетельствовал своё глубокое уважение к логике почтенного сэра и спросил, как же подлинная наука, на вершине которой, безусловно, возвышается профессор Мак-Доннел, объясняет изображения на камне? Если сэр полагает, что дикари проводили свой досуг на футбольном поле и гонялись за мамонтами на реактивном самолёте, то он, Петруччио, готов немедленно признать превосходство коллеги и преподнести ему в качестве личного дара годовую подписку на юмористический журнал «Панч».

Сэр Мак-Доннел поблагодарил своего итальянского друга за великодушное предложение и сказал, что, когда ему хочется развлечься и досыта посмеяться, он читает не «Панч», а куда более весёлые учёные труды глубокочтимого оппонента. Что же касается автора рисунков, то он, Мак-Доннел, полагает, что здесь дело обошлось без всевышнего, сатаны и космических пришельцев.

Профессор Петруччио выразил радость по поводу того, что его друг и коллега установил личность художника и попросил поделиться этими, вне всякого сомнения, совершенно достоверными сведениями.

Сэр Мак-Доннел не делал тайны из своей версии. В рисунках первобытного Леонардо да Винчи просто имеет место случайное совпадение, из-за которого иной раз можно увидеть философский смысл в беспорядочной мазне дрессированного шимпанзе.

Пока коллеги препирались таким образом, а по залу разносился перевод их язвительных реплик, в задних рядах происходило какое-то волнение.

— А чего он обзывает обезьянами и оскорбляет? — послышался звонкий голос. — Пусти, рубашку порвёшь!

— Михаил Антонович, ну скажите ему! Мы же условились!

Треск разорванной материи — и Лёшка, решительный и взволнованный, быстро зашагал к трибуне. Вслед ему полетело отчаянное:

— Ни слова о шкафе!

Двумя прыжками Лёшка преодолел ступеньки и поднялся на сцену.

— Вы, простите, какое научное учреждение представляете, коллега? — под общий смех зала спросил председательствующий академик Котов.

— Девятый класс нашей школы, — возбуждённо ответил Лёшка. — Но не в этом дело.

— А какой класс? — поинтересовался председатель. — «А» или «Б»?

— Зря смеётесь, — обиделся Лёшка. — Я, конечно, вас уважаю, но лучше бы вы, товарищ академик, не тратили время на юмор, а то я возьму и уйду!

— Что вы, что вы! — в испуге замахал руками академик, вызвав новый взрыв веселья. — Надеюсь, вы не нанесёте такого удара науке, коллега… э…

— Алексей Лазарев, — подсказал Лёшка. — Так я насчёт этих рисунков. Дело в том, — Лёшка обвёл зал отчаянным взглядом, — …я обещал Аркашке и Чудаку… то есть Михал Антонычу, не болтать, но уж очень вы все из-за них переругались. Одним словом, я знаю, чьих это рук дело!

По залу прошёл насмешливый гул.

— Даже число знаю, когда они появились, — доверчиво сообщил Лёшка, которому и в голову не приходило, что ему могут не поверить.

— Когда же, мой юный друг? — спросил председатель, весьма довольный тем, что выходка этого эксцентричного юнца прервала затянувшийся спор двух уважаемых учёных.

— Восемнадцатого августа, в каникулы, — поведал Лёшка и, набравшись смелости, неожиданно добавил: — Но это как считать. Вообще-то дело происходило двенадцать тысяч лет назад!

Смех, аплодисменты!

— Разумеется, разумеется, — успокоив зал, проговорил председатель. — Я верю, что вам все известно, но как нам с вами убедить этих скептиков?

Лёшка вытер ладонью вспотевшее лицо и глянул в зал, где сидели полумёртвые от страха Михаил Антонович и Аркаша.

— Значит, сказать? — спросил Лёшка.

— Говорите, коллега, — подбодрил председатель, с трудом сдерживая улыбку.

— А вы не будете смеяться?

— Что вы, что вы, коллега!

— Хорошо, — Лёшка глубоко вдохнул в себя воздух. — Аркашка свидетель, не даст соврать. Хотите — верьте, хотите — нет, а эти рисунки выцарапал… я!

А теперь самое время оставить бушующий зал и возвратиться на несколько месяцев назад.

Чудак и Аркаша

— Можно войти? — весело спросил Лёшка. — Извините, пожалуйста, за опоздание по неуважительной причине.

— Драка? Случайность? — поинтересовался учитель, поглядывая на Лёшкину скулу, украшенную лиловым синяком.

— Поле было мокрое, поскользнулся…

— Прощу, если правильно решишь задачу. Вот на столе точные весы. Взвесь на них любое количество воздуха. На раздумья даю тридцать секунд. Изображай из себя мыслителя.