Приключения либроманта 3

Уложив спящего мужчину рядом с лестницей, ведущей на крышу, я пробежался по карманам его одежды и нашёл стеклянный пузырёк с плотно завинчивающейся крышкой. Вылив содержимое флакона на пол, наполнил его из приготовленного заранее шприца-тюбика, и, активировав амулет, стал точной копией Анатолия Павловича Федотова.

— Принёс? — первым делом поинтересовался Высоцкий, пропуская меня в квартиру.

По фотографиям и фильмам я всяким себе представлял Поэта, но уж никак не с осунувшимся бледным лицом и вялым, пустым, ничего не выражающим взглядом. Может всему виной был тусклый свет в прихожей, но было такое ощущение, что хозяин квартиры смотрит сквозь тебя.

Кивнув в ответ, я отдал Владимиру Семёновичу пузырек и принялся разуваться.

— Я сейчас, — попытался изобразить улыбку Высоцкий и направился в сторону ванной, — Толян, ты пока чайку сообрази.

— Давно себя так хорошо не чувствовал, — вытирая голову полотенцем, вошёл на кухню хозяин квартиры, в тот момент, когда на кухонном столе закипел электрический самовар, а я пытался определить, в каком месте хранится чай. Видимо это не скрылось от взгляда Высоцкого, — Толик, ты чего как в первый раз? Чай в пенале на третьей полке сверху.

— Забыл, — на ходу соврал я, жалея о том, что амулет может копировать только тело. Мне бы сейчас не помешали и знания Федотова, — Не выспался. Ты сам как? Отпустило?

— Говорят же в народе: как заново родился, — плюхнулся на стул поэт, — Толик, ты прости, что ни свет, ни заря тебе позвонил, но мне и правда, очень хреново было. Я ведь думал, что коньки отброшу, — с этими словами Высоцкий делано схватился за грудь, словно у него вот-вот случится сердечный приступ, — Ну, хочешь, покемарь у меня в зале на тахте. А я в спальне тихонечко полежу, чтобы тебе не мешать.

Вообще-то поэта давно уже должно было в сон потянуть, так что я не совсем понимаю, как он ещё за кухонным столом не засыпает. Таково действие препарата, которое он сам себе вколол — погружает отравленного человека в недолгий сон и очищает его тело от токсинов и прочего шлака. При этом лекарству из фантастической книги без разницы, чем ты отравился или чего не хватает организму. Оно с одинаковым успехом снимает хоть опиоидную абстиненцию, хоть бытовое отравление грибами.

Одним словом, я помогаю Высоцкому безболезненно и быстро справиться с наркотической и алкогольной "ломкой". Более того, пока он мирно спал в своей комнате, я капнул ему в рот немного сока огнецвета из "Хроник Нарнии". Думаю, ничего плохого не случиться, если у Владимира Семёновича рассосутся все болячки. Как он дальше распорядится своим телом и жизнью, будет зависеть только от него самого. Большего я для него сделать не могу — я не нарколог и не психиатр.

Кстати, о докторах. Пока Высоцкий во сне проходил ускоренный курс лечения, я сходил за Федотовым, притащил его в квартиру поэта и уложил на тахту. Затем "сбросил" с себя личину врача и на кухне дождался пробуждения Владимира Семёновича.

— Привет, а ты как здесь оказался? — появился на кухне хозяин квартиры и сразу же попал под действие моего амулета, настраивающего человека на дружеский лад.

— Мне мужик какой-то дверь открыл, — мотнул я головой в сторону зала, — Велел Вас дождаться, а сам спать завалился.

— Понятно, — удовлетворённый моим ответом поскрёб скулу Владимир Семёнович. Если моя версия появления в доме поэта так легко им принята, выходит, его современники не врали, утверждая, что квартира Высоцкого была, как проходной двор, — Слушай, откуда-то мне твоё лицо знакомо, — окинул меня задумчивым взглядом Владимир Семёнович, и потрогав остывший самовар, тут же включил его.

Стоит отметить, что сейчас передо мной был совсем другой человек, а не та унылая тень, встретившая меня на пороге собственного дома. Отлично мои лекарства работают, не чета местной фармакологии.

— Вспомнил, — расплылся в улыбке Высоцкий, — Я же на пластинке твою фотографию видел.

С этими словами Владимир Семёнович вышел из кухни и через минуту вернулся, в одной руке держа мой диск с песнями на слова Маргариты Пушкиной, а в другой фломастер.

— Подписывай, — положил передо мной пластинку Высоцкий и протянул фломастер.

Мне, конечно, не впервой дарить автографы и на чём я их только не оставлял. В прошлой жизни однажды после концерта я даже умудрился расписаться губной помадой на обнажённой груди одной из зрительниц. Но подписывать свою пластинку величине такого масштаба, как Высоцкий, такого в моей жизни ещё не было.

Я снял колпачок с фломастера и под своей фотографией на обложке пластинки аккуратно вывел: "Поэту от музыканта".

— Как-то так, — пожал я плечами и протянул диск Высоцкому.

— Замечательно, — улыбнулся Владимир Семёнович, принимая у меня диск, — Кстати. А ты чего в такую рань ко мне пожаловал?

— "Мерина" хотел у Вас купить, — не стал скрывать я цель своего визита и тут же уточнил, — Купешку.

— Так он же на седьмой станции техобслуживания сейчас разбитый стоит, — ответил Высоцкий, не задумываясь, — В него бабла и запчастей нужно столько ввалить, что у меня голова кругом идёт.