Приключения либроманта в СССР

От того, что во время аварии, девчушка смотрела на меня, раскрошившееся заднее стекло посекло ей лицо. Обычно разбивающееся автостекло не образует острых осколков, но много ли нужно, чтобы поранить нежную кожу ребёнка. Попросил притихшую девочку закрыть глаза и побрызгал спреем ей на лицо.

— Какое удивительное лекарство, — чуть слышно произнесла женщина, наблюдая, как лицо её дочери очищается от крови, и заживают мелкие порезы.

— Обычная перекись водорода, — соврал я, — Просто у меня космонавты знакомые есть. Для них специально в баллончики заправляют. У тебя документы есть? Ребёнка в больницу нужно срочно везти. Я не врач, но у неё вроде перелом.

— Паспорт есть, — протянул седовласый мужчина женщине дамскую сумочку, — Спасибо тебе, парень, за то, что не проехал мимо. Подбросишь дочку с внучкой в Саранск до травмпункта? А мы с зятьком попробуем из кювета выбраться.

— Конечно, отвезу. Какие могут быть разговоры. Адрес знаешь? — спросил я у женщины и после кивка аккуратно взял на руки девочку, — Дед, может ещё, чем помочь? В ГАИ не нужно сообщить?

— А смысл? — заметил седой, — Сами разберёмся, — и выразительно зыркнул на осунувшегося зятя.

Чую, кому-то сегодня начистят морду.

— "Проехал бы я раньше мимо людей попавших в беду? — размышлял я, после того как оставил Веру и её дочь Любу у дверей рентген-кабинета в детской травматологии, — Не знаю точно, но скорее всего, промчался бы, махнув рукой, и придумав для себя какую-нибудь отговорку, что, мол, некогда, да и без меня найдётся, кому помогать. А здесь и сейчас я, даже не задумываясь, бросился на выручку. Нет, я не совершил никакого подвига, но для себя я совершил поступок".

* * *

Не готов сказать, почему у нас флейтисткой все пошло не так, но отчего-то мне это показалось правильным. В день нашего знакомства я уехал. У меня к ней отношение совсем другое, отличное от того, какое было к другим девушкам. Может, я её напрасно превозношу, но мне она кажется какой-то особенной.

В основных отношениях между мужчиной и женщиной, существующих в этом времени, я разобрался. Все достаточно примитивно и просто. Познакомились, понравились, и пора идти в ЗАГС. На этом, похоже, меня и поймал тот хмырь, что Алису увёл. Я на материальную часть налегал, но оказывается, был неправ. Нужно ещё на уши что-то вешать, и быть всегда рядом. Причём, так сразу и не определишь, что важнее. То ли общение, то ли присутствие.

— А ты знаешь, что наш завкафедрой сказал? — озадачила меня вопросом Галина, когда я на следующий день подъехал к пяти вечера. Как и договаривались.

— Откуда ж мне знать? Наверняка, он сказал что-то умное. А я парень простой. Мне эти отгадки ни к чему, — отмазался я от славы прорицателя.

— Ему твоя музыка жутко понравилась.

— Прямо таки жутко?

— Может я неправильно сказала, но он попросил меня, чтобы я вас познакомила.

— Солнце мое, а как ты сама считаешь, оно мне надо?

— Федор Семенович у нас очень авторитетный. Говорят, сам ректор с ним считается.

— А как Федора Семеновича зовут по фамилии? — поинтересовался я, сложив за спиной пальцы крестиком, на удачу.

— Васильев, — пожала Галина плечами.

Угу, так-то он председатель правления Союза композиторов Чувашской АССР.

Сам об этом только вчера узнал, когда запрос в поисковик ввёл.

Надо же, какая у нас маленькая Республика!

Те, кто в столице нашей Родины находятся на положении полубога, у нас в педагогическом преподают.

Вот объяснил бы мне кто-нибудь, какая между ними разница? Теми, кто в Москве музыку сочиняет, и у нас, в Чебоксарах.

Васильев, этот хоть написал что-то значимое, а москвичи непонятно на чём поднялись.

К примеру, Тихон Хренников, не к ночи будь помянут. Если что, Герой Социалистического труда, к тому же награждённый аж четырьмя орденами Ленина. Как оно вам?

Может кто-то и помнит его творчество, но только не я. Для меня до сих пор непонятны приоритеты, господствующие в среде композиторов, и те принципы, по которым они не в меру обласканы Властью.

Похоже, в этом времени не столько надо созидать, как быть " в струе". Поймал идеологический посыл Партии, и получай награды на грудь, а то, что всё это никто даже за деньги не станет слушать — это уже другой вопрос.

Бесит меня такая постановка дела. С одной стороны, всё до смешного примитивно. Напиши какую-нибудь ораторию на тему книжек Брежнева, и лет десять будешь жить спокойно и сыто. Может, и статус "неприкасаемого" получишь. Вроде, как у депутатов моего времени. Тем точно, Закон не Закон. Живут, словно Уголовный Кодекс — это что-то чуждое, находящееся на другой планете, и к ним отношение не имеющее.

— И где мы найдём титана чувашской музыкальной мысли? — поинтересовался я у Галки.

— Я его в зале последний раз видела. Он с нашим хором занимался.

Хм, с хором юных педагогинь и я бы позанимался с удовольствием, и не только песнями.

— Веди меня, принцесса — снегурочка, знакомь с вашим музыкальным монстром.

— Хи-хик, — ответило мне кудряшковое чудо.

Успели мы впритык. Из зала как раз начали выходить любители хорового пения, а там и Васильев появился, на ходу что-то объяснявший двум симпапулям.