Приключения Майкрофта Холмса

– Прекрасно. Если ваши воротнички и манжеты как следует отстирать и накрахмалить, вы будете выглядеть почти прилично. И ваша миссия может оказаться не полностью проваленной. – Он откинулся на диване и принялся демонстративно разглядывать меня. – Вас нельзя назвать привлекательным человеком.

Я радовался только тому, что не вынул из рукавов второй рубашки записки, чтобы прочесть их в купе, как я рассчитывал сначала. Теперь об этом не могло быть и речи. Если мой попутчик узнает, что я получаю корреспонденцию таким необычным путем, то все закончится весьма плачевно.

– Я делаю все, что могу, и буду признателен вам, если вы оставите свои намеки. Я уже сказал, что возьмусь за эту работу, и, как вы можете заметить, взялся. – Моя обида была гораздо более естественной, чем мне того хотелось.

– Какая гордыня, – ответил сосед таким тоном, словно выслушал мое замечание о плывущих по небу облаках. – Когда вы попадете в Германию, вам придется обуздать ее, не то за ошибки придется расплачиваться в аду. – Он захихикал, но выражение лица не изменил. С того самого момента, как сосед вошел в купе, его лицо пребывало в неподвижности, словно у каменной статуи.

– Еще я буду вам благодарен, если вы оставите свои мысли при себе, сэр, – проворчал я, вздернув плечи, чтобы оказаться хоть на дюйм дальше от моего спутника. С этими словами я подвинул поближе потрепанный саквояж – еще один из неоценимых даров Эдмунда Саттона, – стоявший на сиденье между нами, как будто опасался, что попутчик залезет в него или просто схватит мои вещи и убежит.

– С превеликим удовольствием, – ответил попутчик, сознательно игнорируя мою грубость. – Но все дело в том, что они потребуются вам прежде, чем мы окажемся во Франции.

– Вы что-то путаете, сэр, – рявкнул я, надеясь, что не выдал своей тревоги. – Я направляюсь в Амстердам.

– А вот и нет, мистер Джеффрис. Ваш маршрут изменился. Вы приплывете в Кале, доедете до Парижа, а уже оттуда поедете на восток в Германию через Люксембург. Из Люксембурга вы поедете в Мангейм, а оттуда в Ульм. Получается большой крюк, но с этим вам придется смириться. В Аугсбурге вас встретит герр Дотмундер. Вам не нужно ничего знать о нем – он сам найдет вас по описанию. Он назовет вам пароль: спросит, нет ли у вас английских монет, которые вы желали бы обменять на немецкие. От него получите дальнейшие инструкции. – С этими словами с моего незваного компаньона как ветром сдуло всю мимолетную доброжелательность. Мне же не оставалось ничего, кроме как усомниться в его намерениях.

Я повернулся к попутчику с самым угрюмым видом, на какой был способен, уставился в узел галстука и пробормотал:

– С какой стати я должен верить вам?

– Потому что у меня поручение от мистера Викерса и записка, в которой он подтверждает мои полномочия. К тому же у меня билеты для вас, а те, что вы купили, я заберу. Не вздумайте сказать, что у вас их нет: я знаю каждый ваш шаг, в том числе какие билеты вы купили и когда. Они у вас во внутреннем кармане пальто; по крайней мере, так мне сказали. – Губы человека скривились в довольной гримасе. – Ну конечно. Мне приказано также сделать так, чтобы любой, кто попытается проследить за вами, имел для этого подходящую цель. Мы не хотим, чтобы они метались по всему свету, разыскивая вас. – При этих словах он снял очки, вынул из кармана повязку и надел ее на левый глаз. – Вне всякого сомнения, они будут следить прежде всего за этой приметой. – Он принялся возиться с очками, безуспешно пытаясь нацепить их поверх повязки.

– Мистер Викерс толковый малый, – заявил я, взяв большой конверт, который он протянул мне. В нем лежала еще одна пачка банкнот, причем далеко не все они были британскими, и горстка французских и австрийских монет. Кроме того, там было несколько железнодорожных билетов и пачка расписаний. Я взглянул на одно из них.

– Обратите внимание: некоторые поезда отмечены. Именно ими вы и поедете. Правда, опоздания случаются часто, и даже вы от них не застрахованы. Если вы вдруг опоздаете на последний из указанных в расписании поездов, отправьте телеграмму на ту станцию, где у вас следующая пересадка, на имя отца дель Франко, и сообщите о том, что опаздываете. В случае, если связь с вами прервется, – он наклонился ко мне, чтобы подчеркнуть значимость своих слов, – и вы не пришлете нужную телеграмму, Братство будет считать, что вы пытаетесь вести нечестную игру. Тогда мы будем вынуждены открыть на вас охоту, чтобы жестоко покарать за предательство.

При других обстоятельствах я, скорее всего, счел бы подобное мелодраматическое заявление пустым хвастовством, но сейчас, учитывая обе цели моей поездки – истинную и маскировочную, я уловил в этих словах то, что в них действительно содержалось: недвусмысленную смертельную угрозу.

– Я был бы последним валетом[3], если бы завелся играть с такими козырями[4], как вы, – ответил я, поняв, что моему попутчику хорошо знаком жаргон преступников и уличных хулиганов. – Я сделаю то, что вы от меня хотите. Я уже сказал, что не собираюсь вас оплести[5], и не оплету.