Приключения майора Пронина (сборник)

— Начать? — озабоченно переспросил Иван Николаевич. — От какого угла танцевать? С середины! Все углы обойти надо. Поезжай к Евлахову. Начнем со сказки про белого бычка. Хорошо, если бы история с документом повторилась. Попроси его…

Иван Николаевич никогда не выхватывал из запутанного клубка какую–нибудь одну нить, он считал необходимым одновременно распутывать все нити, — в этом и заключался смысл его советов, хотя врач и запретил ему думать. Раз уж случилось преступление, следовало проверить всех, кто имел хоть какую–нибудь причастность к злополучным чертежам.

Пронин позвонил Евлахову, посетовал на болезнь, сообщил о том, что расследование поручил вести Железнову, попросил ему во всем довериться и на этом успокоился.

— Ты меня пока не тревожь, — сказал он на прощанье Виктору. — Действуй самостоятельно. Хочу воспользоваться болезнью и перечесть статьи Энгельса о войне, обещал нашим комсомольцам доклад сделать. Но для тебя мои двери не заперты. В крайнем случае — заходи.

Пронин впервые предоставлял Виктору полную самостоятельность. «В крайнем случае» значило: «Приходи, если не справишься». Виктор гордился доверием и побаивался ответственности. Но отступать Пронин его не научил. Поэтому в разговоре с Евлаховым Виктор держался и резче, и увереннее, чем это следовало, точно тот очутился у него в подчинении.

— Скажите, кому известна дислокация заводов, подведомственных вашему управлению? — решительно спросил Виктор.

— У нас в управлении? — переспросил Евлахов. — Мне и отчасти Белецкому.

— Товарищ Пронин просил поступить следующим образом, — сказал Виктор. — Написать что–нибудь вроде докладной записки, из которой явствовала бы производственная мощность этих заводов. Какие–нибудь намеки на будущее. Разумеется, приближаться к истине не надо, но выглядеть записка должна достоверно. Ценность документа не должна вызывать сомнений. Что–нибудь вроде производственной программы, какие–нибудь цифры, распределение заказов…

— Знаете, это нелегкая задача, — предупредил Евлахов. — Боюсь, не получится из меня беллетрист.

— А вы попробуйте, — холодно возразил Виктор. — И обязательно коснитесь в записке производства бесшумных моторов. Несколько фраз об энергичных поисках похищенных чертежей и заключение о том, что Зайцев, мол, обязуется в течение месяца восстановить чертежи, и вы считаете возможным запланировать выпуск моторов. Вообще вставьте побольше всяких цифр и описаний отдельных деталей, чтобы наизусть все это запомнить было трудновато.

— Зачем это? — поинтересовался Евлахов.

— Ну вот, — отозвался Виктор с укоризной. — Я ведь не спрашиваю вас о действительном местоположении заводов, а вы не интересуйтесь нашей дислокацией.

— Ладно, пусть будет по–вашему, — согласился Евлахов. — Вставлю описание двух забракованных моторов, вот все и получится как надо…

Он озабоченно расстался с Железновым, и на следующий день, когда Виктор явился в управление, со вздохом пожаловался:

— Задал мне ваш начальник задачку. Всю ночь сочинял, не умею хорошо врать. Что теперь с этим делать?

— Теперь с этим документом вы должны познакомить лишь тех сотрудников, которые так или иначе были осведомлены об изобретении, — сказал Виктор. — Пусть эта бумага пройдет тот же путь, какой прошла предыдущая записка.

Евлахов захмыкал.

— Машинистке это, конечно, нетрудно продемонстрировать. Но Белецкий меня прожектером назовет…

Он махнул рукой, но перед вечером вызвал к себе Иванова, поручил ему лично продиктовать документ машинистке Основской, и, получив затем документ в перепечатанном виде, Евлахов вызвал к себе Белецкого и Когана и познакомил их с содержанием записки.

Коган торопился домой и откровенно попросил Евлахова разрешить ему ознакомиться с документом утром и тогда уже высказать свое мнение, а Белецкий, прочитав записку и раз, и два, оставшись наедине с Евлаховым, изумленно покачал головой, указал на ошибки в цифрах и назвал записку необоснованной.

Виктора, зашедшего в кабинет, Евлахов встретил нелюбезно.

— Все сделал, как вы сказали, а какой в этом смысл — не понимаю, — сердито сказал он. — Что же дальше делать мне с этой филькиной грамотой?

— Наоборот, все в порядке, — бодро отозвался Виктор. — Теперь эта бумажка станет одной из улик…

Но, несмотря на свой уверенный тон, Виктор тоже мало верил в успех этого опыта.

Для того чтобы снять с документа копию или хотя бы списать цифры, требовались время и уединение. Иванов даже не зашел к себе в комнату, прошел прямо к машинистке, продиктовал ей документ и вернулся в кабинет к Евлахову. Машинистка даже не держала документ в руках, а использованную копировальную бумагу Иванов захватил с собой, — после того как стал известен случай, происшедший в одном из московских учреждений, где один чрезмерно любознательный иностранец скупал у малограмотных уборщиц бумажный мусор, в управлении был введен порядок, согласно которому черновики секретных документов и копировальная бумага от них сдавались в секретную часть для уничтожения. Белецкий и Коган тоже не выходили с документом из кабинета Евлахова.