Приключения Мак-Лейстона, Гарри Руперта и других

Креве подошел к гостинице. Портье стоял на улице спиной к нему. Креве, словно кошка, проскользнул мимо портье и бесшумно взбежал по лестнице. Он знал, какие функции выполняют среди прочего портье в капиталистических государствах. Еще секунда, и он оказался лицом к лицу с англичанином.

— Good morning! — вежливо сказал д-р Рипс. — Прошу садиться.

Он запер дверь.

— Вы, вероятно, догадываетесь, какова была причина катастрофы в районном полицейском управлении?

— Да, — ответил Креве. — Думаю, это вы ее устроили. Это уже второй ваш трюк после покушения на Лейстона. (Ротмистр осторожно намекал, что многое знает.)

— Да, второй, — ответил Рипс (так как не видел никакого резона рассказывать Креве о предыдущих трюках). — Но этот второй трюк может окончиться для вас плохо. Вас могут арестовать при выходе из отеля.

— Я думаю, вы не допустите этого, — сказал Креве. — Наши интересы сходятся.

Рипс тяжело проглотил слюну. Креве показался ему незаурядным ловкачом. Тем скорее нужно было кончать с ним все дела.

— Я просил вас зайти по причине одного важного дела — это будет последний трюк перед нашим отъездом за границу. Надо проследить за одной молодой особой…

— За Эдит? — с наивным видом спросил Креве.

Уважаемый доктор еще раз проглотил слюну.

— Да, за Эдит Лейстон, — сказал он (хорошо, что у него хватило ума вызвать Креве именно сегодня — завтра тот мог выдать его Лейстону).

— Слушайте, ротмистр! — нежно сказал доктор и взял Креве за пуговицу на пиджаке. — Я считаю, что никто, кроме вас…

Креве наклонил голову, предчувствуя щедрый гонорар, — никогда он еще не имел с доктором такого долгого разговора.

В этот момент рука Рипса, державшая пуговицу, уперлась ротмистру в живот.

— Простите, я вас немного придушу! — вежливо сказал доктор и изо всех сил ударил Креве в горло.

Ротмистр покатился на пол. Доктор сел ему верхом на грудь и начал методично сдавливать дыхательные проходы.

Через несколько минут он вытянул руку и посмотрел на часы. Ротмистр уже не бился и не подпрыгивал, как жаба, а лежал тихонько, словно послушный ребенок.

— Хватит! — решил доктор и вытер с лица пот. Труп лежал с расставленными ногами и поднятыми плечами.

Благородный ученый на всякий случай приложил ухо к груди умершего и стал прислушиваться.

Вдруг он почувствовал, как по спине потек холодный пот: где-то глубоко в груди ротмистра он услышал пульсацию крови. Рипс вскочил на ноги. В этот момент что-то с шумом ударило его сзади по ноге. Рипс стоял как окаменевший, не смея оглянуться. Медленно, как часовая стрелку, его лицо поворачивалось к трупу. Одна рука разогнулась и лежала у его ног. Рипс еще раз прослушал тело. Не оставалось никаких сомнений — ротмистр был еще жив.

— За работу! — сказал доктор и испугался звука собственного голоса.

Он достал из чемодана какие-то металлические части и за несколько минут сложил из них ящик в форме гроба. Отдельные части он скреплял шарнирами. Затем он прикрутил к нижней доске фарфоровые изоляторы, потом еще что-то делал со ящиком. Из груди ротмистра вырвался легкий вздох. Доктор схватил тело и положил его внутрь, после чего закрыл ящик, установил реостат и включил электричество.

Затем он сел на стул, методично набил трубку кепстеном и закурил.

Прошло несколько минут. Из запертого ящика донесся негромкий, заглушенный стенками стон. Доктор Рипс тяжело сглотнул слюну.

Еще через несколько минут он услышал шаги в коридоре.

Они все приближались и приближались, роковые, как часовая стрелка. Вот они уже за два номера от него… один… вот кто-то остановился перед дверью. Рипс затаил дыхание, боясь, что ротмистр застонет в ящике. Вдруг ботинки снова застучали по коридору, и шаги начали удаляться. Рипс встал и прошелся по комнате.

Через несколько минут после того, как Дюваль вышел из кабинета, Дюверье удалось освободиться.

Калеку успели поймать. Дюваль исчез без следа.

— Кто вы такой? — насел Дюверье на безногого.

Два лакея, подталкивая калеку кулаками в шею, загнали его в кабинет маэстро.

— Я был в экспедиции Винсента Поля, потерял ногу и едва спасся от носорогов. Дюваль, также находившийся в той экспедиции, пообещал, что заплатит мне за увечье.

— Обыщите его! — крикнул Дюверье.

— Вы не имеете права! — забормотал калека. — Я французский гражданин, как и вы.

Один из лакеев ударил французского гражданина кулаком в грудь. Сам маэстро подскочил поближе и саданул его по больной ноге носком туфли.

Калеку обыскали, но трех тысяч при нем не нашли. Очевидно, он успел их где-то спрятать.

Вошла Камилла.

— Что такое, маэстро? — сказала она, увидев раздетого калеку. — Вы нашли заместителя для Креве, что ли?

— Пожалуйста, не вмешивайтесь не в свои дела, уходите! — истерически закричал Дюверье.

Камилла вышла, хлопнув дверью.

В своем будуаре она прилегла на диван. «Пропал Франсуа», — подумала она.

Лоб ее горел — лихорадка не отпускала ее с того дня, как она узнала о гибели Франсуа. Врач качал головой — откуда в Париже могла взяться африканская лихорадка?