Приключения Мак-Лейстона, Гарри Руперта и других

— Я это знаю, — ответил Гарри, — но никак не могу придумать, что делать. Рецепты я все уничтожил.

— Они смогут заставить тебя выдать рецепты. Ты из Америки и знаешь, что у них есть для этого способы.

— «В таких важных делах правительство не останавливается ни перед чем», — так сказал мне профессор Мессеби, — ответил Гарри. — Иными словами, меня либо убьют, либо вытащат из меня все, что нужно.

— Ты ошибаешься, — угрюмо сказал Мартин — Из тебя сначала вытащат рецепт, а после… после — тебя убьют. Никаких «или — или» здесь нет. Все совершенно ясно!

— Так или иначе, ему необходимо бежать, — сказал Джемс.

— Да, ему надо бежать. Это можно будет сделать, когда нас поведут на работу. Гарри побежит — в него будут стрелять; он либо уйдет, либо его застрелят. И в том, и в другом случае рецепт не достанется хищникам. Гарри, сын мой, товарищ наш…

Мартин вдруг осекся.

— Я знаю, что делать! — произнес Гарри.

— Эх, если бы я знал химию! — начал Джемс. — Я мог бы тогда держать рецепт в голове…

В эту минуту дверь распахнулась, и в камеру ввели нового арестанта. Это был невысокий белокурый человек с острыми глазами. Загорелая, чуть ли не бурая кожа на его лице как-то странно контрастировала с белокурыми волосами, ровными прядями свисавшими на лоб. Ему указали койку, и он, не говоря ни слова, лег по соседству с Мартином на доски лицом вверх.

Джемс оборвал фразу. Трое товарищей посмотрели на новенького и умолкли. Это мог быть шпион! Тони упорно бил клопов, ловя их в щелях между досками на койке Мартина.

— Полно, сынок! — обратился к нему Мартин. — Иди сюда.

Тони, как котенок, вскочил, сел у ног Мартина и положил голову ему на колено.

— Расскажи мне о Тово, — сказал Мартин. — Послушайте, товарищи, малайскую легенду. Тони знает немало малайских сказок.

Белокурый человек чуть шевельнулся на своей койке и небрежно покосился на Мартина. Затем он вновь стал смотреть в потолок.

— Обратите внимание на начало легенды, — продолжал Мартин. — Ты, Джемс, хорошо знаешь библию, послушай, что он будет рассказывать.

Тони склонил голову, скрестил руки и начал рассказывать:

— В городе Ринондоране жили как-то муж и жена. Мужа звали Лондой, а его жену — Павт.

Они поженились уже давно, но до сих пор не имели детей. И вот однажды они стали думать: «Как бы нам сделать так, чтобы у нас появился ребенок? Он заботился бы о нас и ухаживал за нами, когда мы состаримся».

Лонда сказал: «О, моя дорогая Павт, если ты согласна, то я думаю так: мой младший брат Лонто может, если захочешь, с тобой переночевать. И если вы согласитесь, я останусь с вами и буду молиться. И если тогда могучий бог сжалится над нами и у нас появится ребенок, мы будем говорить, что это наш родной ребенок. И если у нас по милости божьей появится от вас ребенок, мы назовем его “То-во”» (обманщик). Павт ответила: «Ой ты, мой добрый Лонда! если ты твердо решил сделать то, что задумал, то пусть исполнится твое желание». Лонда сказал: «Ой ты, моя милая, бог, сотворивший небо и землю, зародил эту мысль в моем сердце. Он открыл мое сердце, разжал мои губы и пошевелил моим языком, дабы я сказал то, что ты слышала и приняла».

Об этом плане они рассказали Лонто. Лонто сказал: «Ладно! но пусть мой старший брат Лонда не убивает меня по этой причине». Лонда ответил: «Мунту-унту, сидящий рядом с могущественным богом, да будет свидетелем тому, что я сказал; не стыди и не хули нас. Сделай то, о чем я прошу, чтобы бог благословил нас».

После этого Лонто оказал ту милость своему брату. И все эти дни Лонда неустанно молился богу. Он молился, чтобы Павт, если можно, родила сына. И настал день, когда Павт родила сына…

— Что-то это мне напоминает, — сказал Джемс, — но не могу припомнить, что именно.

— Я помогу тебе, — сказал Мартин. — Может, ты вспомнил, как дева Мария родила сына с помощью голубя — святого духа. Я не знаю малайского и не ведаю, что значит Лонто — но пусть меня повесят, если это не какая-нибудь птица.

— Неужели христианская вера как-то дошла до малайцев? — спросил Джемс.

— Нет, наше христианство добралось до них очень поздно, — сказал Мартин. — Да и дошли до них сперва не христианские легенды, а благородные христианские работорговцы, и еще ром, разврат и кровавая эксплуатация!

Теперь что-то вспомнил и Тони. При слове «ром» он жадно причмокнул языком: так назывался тот пальмовый сок, которым пахли комары в камере. Объясняя свою мысль, он поймал толстого клопа, раздавил его на пальце и поднес к носу Мартина. Мартин любезно понюхал палец Тони и продолжал:.

— Эти легенды перешли к христианам из того же источника, что и к малайцам. Это индусские легенды. Не знаю, как они попали к христианам, но если бы вы услышали индусские легенды, вы поняли бы, откуда пошло все это дело!

Услышав это, белокурый человек поднял голову и несколько секунд внимательно смотрел на Мартина. Но он ничего не сказал, снова повернулся на спину и начал рассматривать потолок.

— Рассказывай дальше, сынок! — сказал Мартин.

Тони еще раз понюхал раздавленного клопа и продолжал: