Приключения мальчика с собакой

— Вот еще! — проворчал часовой. — Буду я угождать каждой собаке! — Однако он опустил копье и остановился на почтительном расстоянии, не обращая внимания на шутки товарищей.

Не слушал их и Клеон. Он ждал появления центуриона. Может быть, начальник сотни решит, что такой молодой пастух и такая умная собака не опасны для римского войска? Может быть, он отпустит их?

Тучи на вершине Везувия светлели и курились, как дым.

В воротах показались центурион и Квинт. Часовые подтянулись. Клеон уставился на бляхи, украшавшие длинную, почти до колен, кольчугу начальника сотни. Клеон никогда еще не видел так близко римского центуриона, но слыхал, что бляхи эти — боевые награды, и с почтительным удивлением стал их пересчитывать. Центурион прищурился, похлопывая себя по ноге кривой тростью, которую каждый начальник центурии был обязан носить как условный знак власти.

— Так ты думаешь, этот мальчишка пробирается к бунтовщикам? — спросил он Квинта.

Собираясь возразить, Клеон перевел глаза с груди центуриона на его лицо и почувствовал разочарование и одновременно прилив храбрости — такое оно было простое, заспанное, с морщинками вокруг глаз и на лбу. Но только что мальчик собрался снова рассказать историю о пленной римлянке, ее отце и пиратах, как послышался звук трубы, и лицо центуриона мигом утратило сонное выражение и помолодело. Клеон от удивления так и застыл с открытым ртом.

Часовые тоже преобразились и, четко отбивая шаг, прошли мимо начальника.

— За мной, мальчик! — приказал центурион, входя в ворота. Клеон и Лев пошли за ним. Оглянувшись, центурион остановился.

— Собаку оставь здесь.

— Нельзя, — покачал головой Клеон. — Легионеры будут его дразнить, и Лев их покусает. А со мной он будет смирный, как овечка.

Центурион улыбнулся. Может быть, ему вспомнилось собственное детство, когда он пас отцовское стадо и так же дружил со своей собакой.

— Так и быть, — кивнул он. — Веди в лагерь свою «овечку».

Глава 8. В римском лагере

Едва умолк сигнал к смене стражи, трубач заиграл «сбор».

— На сходку!.. Военная сходка!..

Оставляя начатые дела, легионеры бросились к преториуму. Через минуту улицы и переулки между палатками заполнил поток бегущих людей, словно в лагерь хлынула разлившаяся река. Выкатившееся из-за горы солнце заискрилось металлическим блеском на оружии и нагрудниках воинов. У Клеона зарябило в глазах. Он зажмурился. Лев же угрожающе обнажил клыки при виде такого множества дротиков и копий, которые он принимал за палки.

Широкая преторская улица делила лагерь на две неравные части: в той, которая была больше, теснились кожаные палатки легионеров, а в меньшей белели палатки полководца, его личной охраны и военачальников. Здесь было гораздо просторнее, чем в остальной части лагеря: перед преториумом — возвышением, на котором стояла палатка вождя, — расстилалась довольно большая площадь, принципиум; здесь хранились знамена легионов, здесь стоял жертвенник, на котором совершались богослужения и гадания об исходе предстоящих сражений. Здесь же с ораторской трибуны полководец говорил со своими солдатами.

Опоясавшись мечом, центурион поспешил на принципиум. Клеону он приказал никуда от его палатки не уходить. Но мальчик скоро соскучился в одиночестве и, шепнув Льву: «Тихо!» — двинулся в ту сторону, куда ушли все. Вот из-за спин воинов он увидел ораторскую трибуну, на которой стоял полный смуглый человек в золоченой кольчуге и пурпурном плаще.

— …Не искусство, а выгодная позиция помогла презренным рабам разбить когорту капуанцев! — Полководец взмахнул рукой, и пурпурные складки плаща заколыхались вокруг его позолоченной кольчуги.

Клеону это показалось очень красивым. Вначале внешность военачальника занимала пастуха больше, чем речь, в которой он не все понимал. Но мало-помалу до Клеона стал доходить общий смысл того, что говорил претор, и он начал вслушиваться.