Приключения маленькой девочки в большом мире

Неожиданно для меня дорога вывела на холм и я поневоле остановился. Внизу, под холмом, расстилалось огромное поле забитое шатрами, палатками, целыми походными дворцами и походными же лачугами. Трепетали на ветру сотни разноцветных флажков, сновали люди, пробивались куда-то через толпу верховые, ревели трубы, шумное многоголосье сливалось в невнятный гул. Где-то чуть левее, на грани видимости, колыхались спины огромной массы лошадей — приехавшие на ярмарку отгоняли свой четвероногий транспорт подальше от шатров.

— Что, деревенщина, ярмарку никогда не видела? — пихнули меня в спину сапогом, моментом смахнув с дороги. Моя кавайность что, только в передней полусфере работает?

Блестя золочёной броней и гербами на щитах, мимо неторопливо проехал на здоровенных боевых лошадках отряд каких-то местных высокородных отморозков. Народ впереди судорожно прыгал в придорожные кусты и канавы, уступая путь. Да уж, местных сложно заподозрить в любви к маленьким девочкам… И слава ананасам, если это так! Хотя просто хорошее отношение бы не помешало.

Мой похититель за шкирку достал меня из канавы.

— Надо было тебя на верёвку привязать, — сказал он, глядя как я отряхиваюсь от пыли. — Запомни! Никогда не вставай на пути у людей с гербами! Если, конечно, хочешь жить.

Эпизод 11

Теперь я уже шёл не сам по себе. Лесной бандит тащил меня за руку. По сравнению с моей маленькой ладошкой, его ладонь выглядела настоящей совковой лопатой. Вокруг царило настоящее средневековье, и я уже сам старался держаться поближе, лишь бы не потеряться толпе. Мне казалось, что безопаснее быть проданным в рабство, чем остаться одному. Ладно бы я был в своем прежнем теле, но мелкой лольке, посреди такой толпы не особенно законопослушных граждан, одной делать было явно нечего. Пока что меня прикрывал бандит, и потеряться было откровенно страшно.

Площадь работорговцев встретила меня запахом немытых тел и настоящей эманацией горя, боли и человеческих страданий. На краю площади стоял помост, на который как раз вывели очередного раба. Судя по загонам, расположенным по периметру площади, а также довольно ухоженному виду несчастного на помосте, выводили туда наиболее ценных пленников. Выкрики из толпы, собравшейся у помоста, подтвердили мою догадку об аукционе. Надеюсь, меня не будут продавать со сцены?..

Мой мучитель упорно тащил меня к одному из загонов на краю площади. Чем ближе мы приближались к нему, тем сильнее било меня эманациями людской скорби.

'Наложен отрицательный эффект: 'Эманации Страданий'. Горе и боль вокруг вас так сильны, что воздействуют на физическом уровне. Поскорее покиньте нехорошее место или исправьте творящуюся несправедливость (если это вам, конечно, по силам). Все характеристики снижены на 20 %. Срок действия: до смены локации'.

'Наложен положительный эффект: 'Страдания Лоли'. Вы чувствуете чужие горе и боль, как свои. А ваши страдания чувствуют окружающие. Желание окружающих пожалеть вас повышено на 20 %. Срок действия: до смены локации'.

Ноги стали ватными и последние два десятка метров бандит практически тащил меня на себе.

— Привет, Себастьян! Как торговля? Процветает? — обратился мучитель к работорговцу, стоящему у загона.

— Привет, Маттис. Давненько тебя видно не было. Торговля идёт, да. А ты, я смотрю, с охоты идёшь?

sebastxjan.jpg

— Да-а! Видишь какую дичь в силки поймал! — заржал бандит, поднимая меня вверх одной рукой и тряся, как грушу.

— И сколько хочешь за эту мелкую, тощую и хилую девчонку?

— Двенадцать золотых хочу за эту, откормленную мной, довольно крупную и сильную девочку!

— Ха-ха-ха! — утёр слёзы, выступившие от смеха, работорговец. — Да она же на ногах не стоит! Ну-ка отпусти её.

Бандит выпустил ладонь. Мои ноги тут же подкосились, и я свалился на утоптанную тысячами ног землю. С моими невеликими силами такой дебаф даром не проходит.

Работорговец присел на корточки рядом со мной.

— Мда… В общий загон не отправишь, затопчут. На аукцион не выпустишь — мелкая совсем. Читать умеешь? Ну-ка, прочти, что написано! — сунул он мне под нос какой-то свиток.

Каракули на свитке совершенно не хотели складываться в слова. Вот уроды, подумал я. Запихнули сюда, а читать не научили. Я помотал головой.

— Не умею…

— Я так и думал. Двенадцать не дам, Маттис. Максимум шесть.

— Да ты что! Почему так мало?!

И тут я зачем-то, с детской непосредственностью (может, это новое тело так действует?), заявил:

— А ко мне ночью фейка Динь-Динь прилетала! Она была маленькая, с ладошку. Светилась вся, мы разговаривали, а потом она меня молнией ужалила, верёвки в пыль превратила и косички заплела, вот!

— Маттис, кого ты мне привёл?! Два! Два золотых, не больше! И вообще, не жалко тебе девчонку-то в рабство продавать? Или ты совсем уже оскотинился? У тебя у самого дочка такая же была!

— Тьфу… — сплюнул бандит, переменившись в лице.