Приключения Михея Кларка

Вы, конечно, понимаете, милые дети, что я был поражен этим неожиданным оборотом дела. Саксон закончил свой рассказ и умолк, а я сидел как пораженный молнией, стараясь сообразить все, что услышал. И вдруг мне в голову пришла мысль, заставившая меня похолодеть. Счастье и надежда на лучшие дни испарилась в один миг. Я ведь должен остаться здесь, я своим присутствием поддерживаю и ободряю товарищей по несчастью. Разве не жестоко с моей стороны бросить их в таком ужасном положении? Товарищи привыкли ко мне, они обращались ко мне со всеми своими огорчениями. Я как мог утешал их и успокаивал. Я не могу их оставить.

Трудно было мне в эту минуту. Медленно и с трудом выговаривая слова, я ответил:

— Я очень вам обязан, Саксон, но боюсь, что вы даром трудились. У этих бедных крестьян нет, кроме меня, никого, и они нуждаются в моей нравственной поддержке. Крестьяне эти просты, как дети, и что они станут делать в чужой стране? У меня нет силы с ними расстаться!

Саксон откинулся на спинку стула, вытянул свои длинные ноги и, засунув руки в карманы, начал хохотать.

— Ну, уж это слишком! — воскликнул он. — Много я видел препятствий, хлопоча о вас, но этого препятствия, признаюсь, не предвидел. Вы самый несговорчивый человек во всем мире, черт вас возьми. Всегда у вас найдутся смешные резоны и соображения, и вы начинаете брыкаться и вставать на дыбы, как горячий, необъезженный конек. Но, уверяю вас, Кларк, вы выдумали пустое. Вы угрызаетесь по-пустому, и я берусь вам доказать тщетность ваших угрызений.

— Не огорчайтесь о товарищах, капитан Кларк, — произнес командир брига, — я для них буду отцом, добрым, любящим отцом. Черт меня возьми, если я лгу. Я вам даю слово честного моряка. Вы лучше оставьте для них пустячок, ну хоть двадцать золотых монет, и я их стану кормить так, как они дома никогда не едали. Я буду их выпускать на палубу, и раз-два в день они будут дышать свежим воздухом.

Саксон встал с места:

— Пойдемте на палубу. Мне нужно вам сказать два слова, — сказал он.

Он вышел из каюты, а я последовал за ним. Подойдя к корме, мы облокотились на парапет. Огни в городе погасли, и о черные берега бился черный океан.

— Вы не должны бояться за участь пленных, Кларк, — прошептал Саксон, до Барбадоса они не доедут, и этому ослу капитану не придется продавать их в рабство. Напрасно он на это надеется. Самый лучший исход для него будет, если ему удастся сохранить в целости собственную шкуру. На этом корабле есть человек, который с удовольствием отправит его на тот свет.

— Что вы хотите сказать, Саксон? — спросил я.

— Вы слышали о существовании человека, которого зовут Мэротом?

— Гектор Мэрот! Конечно, я хорошо его знаю. Он разбойник. Твердый как кремень человек, но сердце у него доброе.

— Ну вот, он самый. Вы правильно сказали, что он — крепкий человек. И кроме того, он замечательно фехтует. Я видел его работу, но мне кажется, что он слаб в стоккадах. Он действует краями рапиры, он чересчур сильно напирает на края, а острие у него работает слабо. Применяя такую систему, Мэрот обнаруживает пренебрежение ко всем признанным научным авторитетам Европы. Впрочем, это вопрос спорный! Некоторые знатоки защищают систему Мэрота. Я, однако, стою на своем. Пренебрегать правилами фехтования нельзя безнаказанно. Я, действуя secundum arten, согласно с требованиями науки, могу продержаться дольше, чем Мэрот. Я называю главнейшими и важнейшими приемами кварту, тьерсу и саккон. К черту все эти эстрамаконы и пассады.

— Вы хотели сказать что-то такое про Мэрота, — нетерпеливо перебил я.

— Он здесь, на бриге, — ответил Саксон. — Жестокое обращение солдат с крестьянами после битвы при Бриджуотере произвело на Мэрота сильнейшее впечатление. Человек он суровый и бешеный и любит свидетельствовать о своем неудовольствии не словами, а делами. В окрестностях Бриджуотера нашли целую кучу зарезанных и застрелянных солдат. Виновник же этих деяний не был обнаружен. Затем, когда была убита еще дюжина солдат, пошли слухи, что убийца не кто иной, как разбойник Мэрот, и на него была устроена форменная охота.

— Ну, и что же дальше? — спросил я.

Саксон замолчал на минуту, чтобы закурить трубку. У него была его старая трубка, та самая, которую он курил в лодке, после того как мы с Рувимом вытащили его из воды.