Приключения мистера Вулписа (СИ)

Лучники оставались непреклонны, а кто-то даже пальнул в мистера Вулписа подожженной стрелой. Стрела пропалила воротник пальто и громыхнулась о пол.

— Чтобы вы лучше понимали, что происходит, — не изменил своему спокойствию лис, — напоминаю, что против меня не сработают ни зубы, ни стрелы, ни огонь… Кажется, мы через это уже проходили, а?

— О, нет! Вы не столь всесильны, каким себя мните! — сел ему на нос Даск. — Убить мы вас не сможем. Это факт. Но сломать — вполне.

— Неужто? Каким же, спрашивается, образом? Что вы со своими слабыми кожаными крылышками сможете сделать мне?

— Мы уже делаем!

— Что?..

— Пока вы тут разглагольствуете, ваших товарищей живьём грызёт мой народ! Посмотрим, Сир, как вы запоете, когда мы прикатим к вашим лапам кости Снежанны — такие же белые, как и её шкурка!

Лихорадочно тряся ушами, мистер Вулпис обратился к мониторам, но едва ли что-либо было видно на них. Пытаясь отделаться от зловещего смеха летучей мыши и отгородиться от панических атак, колотивших по вискам, мистер Вулпис вдруг распознал песню мека. Настроив всего себя на эту мелодию, лис сумел побороть тревогу. Но это уязвимое чувство не исчезло без следа, оно, словно глубокий порез, огрубело, превратившись в неутолимую ярость на всё Крысиное Королевство и на каждого его гражданина.

Высота, с которой упала Жанна не убила её, но и невредимой не сделала. Не открывая глаз, головой та понимала, что жива и лежит плечом и щекой на решётке, чьи прутья больно впиваются в кожу. Ворох и треск, в который слились звуки бездны, обволакивали кошку, заматывались вокруг неё тугим коконом. Когда звон в ушах прошёл, Жанна смогла расслышать в этой какофонии писк грызунов, щелчки их зубов по решётке и далёкий, как прошлое, плач Боуи. Волк оплакивал её, верно, думая, что она мертва, и Жанна не могла раскрыть рта, чтобы доказать ему обратное. Этот плач сводил с ума, заставлял верить, что её и в самом деле постигла кончина.

Сквозняк раздувал белую шерсть, будто подталкивая Жанну к пробуждению.

«Сейчас…» — сказала она неразборчиво, а, возможно, и не сказала вовсе, а только подумала так. Губы онемели, а попытка разлепить веки привела к тому, что сосуды в глазах полопались; над переносицей, словно синяк, пухла давящая боль. Жанна передумала просыпаться, она позволила обморочному чувству сморить её: на душе стало легко и свободно, холод почти не ощущался, а всё тело до самых кончиков пальцев казалось невесомым, точно воспарившим над злой реальностью мягким снежно-белым перышком.

Краешек розового треугольного ушка качнулся. Ветер повеял на Жанну благозвучной мелодией, в которой угадывался до боли родной голос. Он нежно гладил её по спине, убаюкивая колыбельной — той самой, что теперь поют все меки. Жанне вспомнилась любящая лапка матери и то как славно засыпалось ей котёнком под пушистым бочком среди многочисленных братьев и сестричек. Никого из них больше нет. Она последняя кошка своей породы, последняя, что выросла в поселении великанов, и доля её в том, чтобы на ней всё и закончилось.

— Ты не можешь умереть здесь, — наставлял дочь призрак матери, летая вокруг неё незримым ветром. — Вставай!

— Я больше так не могу, мама… — шептала Жанна одними губами, позволяя ветру теребить её влажную шерсть, возвращать неприятное ощущение реальности, пропитанной ничем, кроме боли и холода. — Я устала… Так устала…

— А как же твои друзья?..

— Они справятся и без меня.

Призрак вобрал в себя звуки плача и выдохнул их на ухо Жанны, отчего та плаксиво сморщилась.

— Зачем ты это делаешь? Зачем делаешь мне больно? — всхлипнула кошка, скрежетнув когтями по решётке. — С Боуи всё будет хорошо. Он умеет приспосабливаться…

— А как же господин управляющий? — завывал ветер.

— Он… отдал нас на съедение крысам…

— Так ли это?..

— Ему наплевать на меня и на Боуи…

— Ты уверена?

Слезы потекли по щеке, вниз на решетку, во всём этом холоде они обжигали, как кипяток. Перебарывая себя, Жанна распахнула глаза и воззрилась на гигантского крысиного монстра, нависшего над ней чёрной тенью, пожирающего её сотнями красных глаз, лишённых рассудка. Жанна взяла себя в лапы и, натужив мышцы, встала на четвереньки — так было проще стоять с разбитым плечом. Странная вибрация, осыпавшая конструкции, возвращалась, накатывая откуда-то из глубин бездны. Решётка под когтями Жанны застучала, в один момент пространство так тряхнуло, что крысиный монстр растерял треть своего тела. Грызуны пролились на Жанну кричащим дождём. Маленький Смоул успел зацепить лапками кончик кошачьего хвоста. Он повисел на нём всего секунду, непонимающе хлопая глазами, после чего тьма отняла и его. Жанна долго смотрела в пустоту, в которой утонула миниатюрная фигурка Смоула, и сердце её тикало, как часовая бомба.