Приключения мистера Вулписа

— Догадался.

Корги протянула через прутья клетки свой музыкальный инструмент:

— Ты сказал я неправильно играю.

Боуи аккуратно принял с лап собачонки гармонику и, брезгливо протерев мундштук, примкнул к нему губами и наиграл простенькую, но звучную мелодию, не надеясь впечатлить ею Корги. И какого же было его удивление, когда, кончив, он увидел, что восторга на забавной морде только прибавилось. На Боуи еще никто не смотрел с таким фанатизмом. Сколько лет он играл на публике, и максимум, что заслуживал — хилые аплодисменты пресытившихся классической музыкой зрителей и жадные лапоплескания коллег, каждый из которых мнил себя единственным и неповторимым талантом Малинового Королевства.

— Невероятно! — открыла рот Корги. — Как у тебя получилось?

Боуи, слегка оробев, улыбнулся:

— Я долго этому учился. Я посвятил себя музыке, вопреки общественным предрассудкам. Это стоило мне дома.

Корги повисла на прутьях, и Боуи был готов поклясться, что она вот-вот просочится к нему через решётку, чтобы задушить своим благоговением.

— Круто! — воскликнула она. — А меня научишь?

Боуи не планировал наниматься в учителя и брать себе учеников, но, возвращаясь к проблеме, он придумал, как поиметь с просьбы Корги выгоду.

— Хорошо, я научу тебя, но, сперва, тебе придётся меня освободить, — поставил он условие. — Я не смогу давать уроки музыки, будучи запертым здесь.

Корги расстроенно выпятила нижнюю губу:

— Мне приказали сторожить тебя.

— Кто приказал?

— Мой хозяин.

— И зачем я ему сдался?

— Не знаю.

— Когда он меня выпустит?

— Не знаю…

— Как это не знаешь?!

— Животных мало в комплексе, — объясняла Корги на полном серьёзе, что для неё было необычно. — Нас всё меньше и меньше. Вот уже полстолетия, как мы здесь сами по себе, выживаем, как умеем.

— Полстолетия?

— Именно тогда системы Александры стали отказывать. Если она умрёт, то комплексу придёт конец. — На мордашке Корги вырисовалось скорбное выражение.

— Александра, говоришь? — Боуи вспомнил, что Жанна упоминала это имя в разговоре с М-14. Называл его и Фог Вулпис, нашептывая волку свои наставления: «Александра — это наш ключ. Уверен, я знавал её в прошлой жизни, и едва ли она навредит тебе. Если вдруг со мной что-нибудь случится — найди ее. Найди Александру».

— Что ж, в таком случае, милая Корги, ты противоречишь себе! — выкрутился Боуи. — Если вашему хозяину неважно, что с вами будет, то есть ли для него разница — в клетке я или на свободе?

— Вполне логично! — поддалась та на волчью уловку. Доверчиво повиливая хвостом, Корги вскрыла замок и спросила с совершенно наивным видом: — Итак, когда наш первый урок, учитель Боуи? Или, может, мне лучше называть вас мастером? Мастер Боуи? О, мне нравится! Итак, когда наш первый урок, мастер Боуи?

Первым намерением Боуи было бросить одураченную им глупую собачонку и удрать из мрачного тюремного помещения куда-нибудь на свет, где нету плесени и пыли и смердящих клеток, годами не убранных после прибывания в них последних обитателей. Но Корги была простодушнее щенка. Да и глаза, и взгляд, и рост её — всё в ней было щенячьим. У Боуи просто не хватило бы отваги обмануть ребенка — по крайней мере, на прямую.

— Помоги мне, пожалуйста, отыскать Александру, — сказал он, готовый, если придётся, соврать, что это необходимо для урока музыки. Корги восприняла его ответ очень естественно, словно это она и мечтала услышать от своего мастера.

— О, понимаю. Мы будем учить песню Александры! — захлопала в ладоши та. — Как здорово! Прекрасный выбор композиции, мастер Боуи!

Боуи тупо улыбнулся.

— Пойдёмте, я вас отведу! — Неуклюжей походкой на четырёх лапах Корги затопала на выход, под застрявшую в наполовину закрытом состоянии железную дверь. — Жду не дождусь нашего урока, мастер Боуи!

* * *

Целый этаж комплекса был составлен в отдельную комнату. Лифты до него не доезжали даже в ту пору, когда всё было исправно и любопытных живых было больше. По старой традиции в комнату вела каменная лестница, выточенная прямо в горе, что делало её незыблемой и в то же время гармонично простой, ностальгической в своих дефектах. Лапам Жанны соприкасаться с ней было в удовольствие, хотя и приходилось перепрыгивать ступеньки из-за их величины, комфортной для широкого шага великана, но не для кошки.

Пока Жанна превозмогала себя, взбираясь на этаж, грудь спирало неискоренимое чувство вины. Очень туго, горько и болезненно давался каждый вдох.

Железная дверь в комнату, облезлая краска на которой имитировала обыкновенное дерево, раскрылась перед Жанной без каких-либо манипуляций с её стороны.

— Заходи, Жанна, — любезно позвал её детский голос.