Приключения на Безымянной реке

Рацек взглянул на темное небо. Ни звездочки, только какая-то светящаяся полоска, подобно далекому лучу прожектора, прорезала поперек горизонт. Рацек подумал, что это хороший признак. Тучи уже стали рваными, значит, возможно, к утру выглянет солнце. Настроение у него сразу улучшилось. Тем не менее Рацек приказал ребятам оттащить лодку к скалистому уступу и перевернуть ее вверх дном. После этого он просвистел Магде «Доброй ночи» довольно громко, чтобы она услышала и за скалой, и со спокойным сердцем залез в свою палатку. По давнему опыту он знал, что ночью обязательно проснется в нужное время, чтобы проверить дежурных.

Виктор занял пост часового. Он сидел у костра, завернувшись в одеяло, так что наружу выглядывала только его большая рыжая голова. Дождь полил сильнее. Сверху, со скалы, стекали маленькие ручейки, на краю скалистого уступа они превращались в лавину капель, которые падали одна за другой в непрерывном потоке. Это было похоже на настоящий водопад из капель.

«Словно кружевная занавеска, которая висит летом на дверях нашего парикмахера», — подумал Виктор.

Он подбросил в огонь щепок и снова стал наблюдать за каплями, которые при своем падении вдруг вспыхивали красноватым блеском, когда на них падал отблеск костра. «Одна, — считал он про себя, — две, три, четыре…»

Он вздрогнул и посмотрел на часы. Часы показывали одиннадцать. Виктор продолжал считать капли до тех пор, пока тихо и незаметно для себя не задремал.

Ох, появись сейчас Рацек, ну и разговоров было бы!

Виктор стряхнул с себя сон, вскочил на ноги и снова подкинул дров в костер. И тут вдруг из темноты вынырнула тень.

— Стой! — крикнул Виктор.

— Не кричи, — ответил Рацек. — Это я. Все в порядке?

— Все!

Рацек с минуту грел руки над костром, а потом направился к реке. Вода прибывала, но почти незаметно.

А что, если она будет прибывать до самого утра?

Рацек пожал плечами. Пока ничего страшного. Вот, если дождь не перестанет и завтра, тогда худо дело. Тогда придется подумать о том, чтобы покинуть лагерь… Но вот, кажется, дождь почти перестал. Все будет хорошо, только не надо отчаиваться…

Так успокаивал он себя, когда снова укладывался в своей палатке.

А в это время Виктор снова занимался подсчетом капелек. Они стали падать медленней.

Одна… Длинная пауза. Потом вторая…

Кто-то встряхнул его за плечо. Он вскочил, вытаращив глаза, и увидел Эмиля, который светил ему прямо в глаза электрическим фонариком, висевшим у него на груди.

— Три! — крикнул Виктор, все еще не придя в себя.

— Да нет, теперь только первый час ночи, — сказал Эмиль. — Хорош дежурный! Костер-то погас.

Виктор в ответ что-то невнятно пробурчал, но Эмиль, наклонившись над костром, подул изо всех сил на тлеющую золу.

— Беги спать, теперь дело не поправишь, — поднял он от костра голову. — Но в армии тебя бы за это посадили под арест.

Виктор молча побрел от костра.

Он сознавал свою вину, но ему так ужасно хотелось спать, что он просто был не в состоянии вымолвить ни слова в свое оправдание.

Эмиль между тем подбросил в костер горсть сухой хвои и стал ждать. Блеснул огонек, тогда он подложил щепок и уселся, согнувшись, у разгоревшегося огня. Он вспоминал сегодняшний, вернее, уже вчерашний допрос. Это была победа, правда неполная. Он опять так ничего и не сказал о шлюзе, хотя его чуть-чуть не выдал собственный язык, который вдруг стал скверно заплетаться… Но разве можно вообще признаться в таком ужасном происшествии? Да еще перед Карликом, Румиком и Ондрой. После их нападок!

Конечно, нет. Ни в коем случае. Может, кто-нибудь другой, более решительный, и признался бы, но он, Эмиль, так и не смог этого сделать. И потому он так и не может отделаться от этой тяжести на душе.

Эмиль невольно покосился через плечо на скалистую стену. Тень его скрючившейся фигуры, отраженная светом костра, прыгала на скале, дрожала и плясала, делая какие-то странные движения в такт вспыхивающему и гаснущему пламени. Это выглядело довольно уморительно. Но та, вторая тень на его душе — это уже совсем не смешно.

— Скажу им обо всем завтра утром, пусть Карлик делает что угодно. А сейчас лучше об этом не думать! — Эти слова он произнес вслух.

И вдруг ему сразу стало легче. Он и впрямь перестал об этом думать. Эмиль потянулся, собираясь встать и чувствуя, что у него совсем затекли ноги и руки. Ведь, пожалуй, он так просидел довольно долго, гораздо дольше, чем ему показалось сначала. Сколько же сейчас времени?