Приключения на Лесной улице

- Выходит, нельзя, - вздохнул я.

- А если в лес пойти? - не сдавался Ганя, почему-то возжелавший непременно заблудиться в этом мире.

- Думаю, опять в поселок выйдешь.

- Куда же мы попали?

Куда мы попали, я не знал. Пока не знал. Но зато как устроено это "куда", я мог растолковать.

- Это - мешок, Ганя. Мешок в пространстве. Пузырь на воздушном шарике. Пространство почему-то прорвалось, и мы попали в этот аппендикс. Как по нему ни броди, все равно выйдешь назад, в мою квартиру, а значит, в наше пространство. Может быть, разрыв противоестествен и нам стоит поторопиться, а то зарастет дырка, и останемся мы навеки в этом мешке-поселке. - Я пошутил, но мгновенно сообразил, что в шутке крылась немалая доля правды: разрыв мог "срастись". А мне еще хотелось опознать хозяев мешка.

- Да погодите вы! Рано паниковать, - отмахнулся Ганя. Он уже загорелся и тоже начал фантазировать. - С мешком мне понятно: тут масса вариантов. Вот вы сказали: аппендикс. А вдруг таких мешков много? Они - как болезнь пространства, аппендиксы в организме Вселенной. И время от времени какой-то из них прорывается. Скажем, люди у нас пропадают, корабли, самолеты. Вон в "Технике-молодежи" раздел есть: "Антология таинственных случаев". Ищут какого-нибудь "Черного принца", а он преспокойно в мешке болтается, а?

А я еще упрекал его в рационализме и сухости!

- Не заносись, - успокоил я его. - В конце концов, кто из нас ученый? Давай-ка лучше поторопимся. Времени, может быть, действительно мало. Кто знает? А я хочу еще по домам походить.

- Они же закрыты, - напомнил Ганя.

- Это же моя квартира. А в моей квартире есть и топор, и дрель, и еще масса полезных слесарных инструментов.

Я принес из кухни ящик с инструментами и вооружился топором и ломиком. Интеллигент Ганя взял стамеску и клещи. Уже привычно мы вылезли из окна в лес, очутились на улице (все как в моей гипотезе!), дошли до ближайшего особнячка и разложили свое хозяйство на веранде. Начать решили с двери. Взломщик из меня неважный, и я охотно доверил работу Гане, привыкшему в институте ко всякому техническому рукомеслу. Ганя долго возился, елозил по полу, тыкался носом в щели и, наконец, сообщил:

- Дверь не открывается.

- Слабо? - спросил я.

- На "слабо" дураков ловят, - обиделся Ганя. - Это же камуфляж; можете проверить.

Ганя не ошибся: дверь и вправду оказалась камуфлированной. Как будто кто-то неизвестно зачем вырезал аккуратные желобки щели в ровной и толстой стене, навесил петли и ручки: вот вам и дверь - для чужого глаза. Взламывайте, пытайтесь, крушите стену!

Но еще оставались ставни. Я подцепил одну из них ломиком, напрягся... Что-то хрустнуло в ней, и она легко распахнулась, закачалась на петлях, едва меня не задев.

- Учись, - сказал я Гане. - Здесь не через двери ходят; разве ты не заметил?

- Заметил, - согласился он. - Только куда ходят, не объясните?

Я было зарекся не удивляться, но тут прямо оторопел. В черном стекле где-то далеко внизу - будто мы смотрели не в дом, а из дома, да еще с высоты птичьего полета - я увидел знакомый двор, двенадцатиэтажную башню с двумя подъездами, кирпичные коробочки гаражей, недостроенное здание поодаль. Видно было плохо: как будто дымка за ним повисла, - как будто в телевизоре с отрегулированной резкостью. Внезапно эта странная картинка закачалась, расплылась, а серая дымка медленно густела, превращаясь в уже привычный туман, который час назад вот так же плыл мимо окна моей квартиры - настоящей, московской, а не этой - из пространственного мешка.

И вдруг что-то меня толкнуло: может быть, внутренний голос, как некогда писали в старых душещипательных романах. Я бросил ломик, крикнул Гане:

- Бежим! - и рванулся по пыльной улице к особнячку с открытым окном, за которым - я все-таки надеялся на это! - была моя комната.

Мы успели. Перелезли через окно: я первый, Ганя за мной. Он только спросил сердито:

- Что за спешка?

Вместо ответа я указал на окно: смотри, мол, сам. А за окном качался серо-сизый туман, и снова, как и час назад, что-то в нем переливалось, искрилось, а потом туман загустел, застыл уже знакомой плотной "занавеской", и я торжествующе сказал Гане:

- Слушать старших надо, студент. Промедли мы еще, пришлось бы вековать в мешке невесть сколько. Хороша перспектива?

- С чего вы взяли? - Ганя все еще злился: не сознавал миновавшей опасности, что ли?

- Видишь: разрыв зарастает. Мы бы сейчас его не прорвали.

Мы бы сейчас уже ничего "не прорвали" - нечего прорывать было. Я даже не заметил, как рассеялся туман-"занавеска" - всего за несколько секунд. За окном моросил теплый солнечный дождь, и, конечно же, тетя Варя не ошибалась: дело шло к грибам. И пейзаж превратился в давно привычный, прочный, обжитой - тот, что мы успели напоследок увидеть в черном стекле камуфлированного дома.

Короче, мешка больше не было.

- Приехали с орехами, - глупо сказал Ганя.