Приключения на вторые девяносто (СИ)

Что вообще происходило? Может, она устала от негативных впечатлений? Или поняла, что ее жизнь до сей поры представляла ценность разве что как дочери своих родителей, а она в жизни только то и сделала, что не смогла отговорить своего мужа от смертельной для него поездки. Прав ее свекор Виктор Алексеевич: Эльвира всем приносит только беду, тогда чего и за жизнь цепляться? Умрет, через месяц никто о ней и не вспомнит.

Звонарев вон тоже считал, что Эльвира его интересовать не может. Потому что она – дочь известного в городе человека, а он – всего лишь старший лейтенант, и ему надо девушку попроще! Интересно, Алена бы ему понравилась? Не в той своей дурацкой шляпе и босоножках на платформе, а модной молодой женщиной, медленно идущей по аллее, навстречу своей гибели. Наверное, это картину Эльвира будет помнить всегда… сколько будет жить. Алена, уходящая вдаль, в модном, только что купленном костюме, уходящая навсегда…

Потому с таким легким сердцем Георгий Николаевич бросил ее здесь, а сам, наверное, отправился за подмогой. Чтобыпомогли «зачистить» того, кто каким-то образом этой зачистки избежал.

Наверное, потому Эльвира думает об этом его поступке, не как о своей проблеме в целом, а как состоящей из небольших эпизодов: Алена, Эльвира, которую он сразу же отодвинул от себя… Разве можно заставить себя не влюбляться? Или она вообще не в его вкусе, если Звонарев нисколько не дорожит ею?

– Нури, сколько вам лет? – спросила она, чтобы хоть чуточку отвлечься, чтобы не саднила душа от мрачных мыслей..

– Зачем тебе? – грубо поинтересовался он и нехотя ответил. – Двадцать два.

– А мне двадцать один. Двадцать два на следующий год исполнится, в феврале. Я – Водолей.

– А я не знаю, кто я. Гороскоп-мараскоп, то да се! Язычество. Дикость!

Ой, кто бы говорил! Дикость. А бродить по лесам с оружием и женщин пугать, не дикость?

– Как-то совсем не так я себе боевиков представляла.

– А я и не боевик! – сердито сказал он и поник. – Только как теперь докажешь? Брат сказал: пойдем с нами, а то наш род в трусости обвинят. Дядя Ахмет сбежал, и Исхан грозится выжечь всех наших родственников каленым железом. Нас вместо него взяли.

– А почему ваш дядя сбежал?

– Воевать не хотел. Он гончар, горшки из глины делал. А я как раз домой на каникулы приехал. Третий курс института закончил.

– Только третий? А я уже четвертый.

– Так в твоем краю, наверное, войны не было? Вот я и припозднился… Когда спецназ налетел, брат сказал мне – беги! Я и побежал. Я ведь только и успел в лагере, что стрелять научиться.

– Зачем тогда меня в плен брал?

– Не в плен, а в заложники.

– Одно и то же.

Нури замолчал и некоторое время расхаживал по избушке, поглядывая в окно.

– У тебя никакой еды с собой нет?

Спросил и прикусил губу, словно высказал нечаянную слабость.

– У меня в сумочке есть апельсин, – вспомнила Эльвира, – я еще хотела его в пакет с едой переложить и забыла. Хочешь?

– Хочу.

Он жадно рванул молнию ее сумки, которая так и висела у Эльвиры на боку, и достал апельсин. Проглотил его урча, как животное.

Подождал, прислушиваясь к себе.

– Не помогло. Еще больше есть хочется.

– В машине остался пакет с едой. Только на ней, кажется, старший лейтенант уехал.

– Ты что, и вправду поверила, будто он тебя бросил? Он все правильно сделал. Сразу догадался, что я тебе ничего не сделаю. Он только сделал вид, что уехал. Для меня. А сам будет сидеть в засаде и ждать, когда мне зачем-нибудь выйти понадобиться… Да и вообще, таких женщин не бросают…

– Спасибо за комплимент, – улыбнулась Эльвира.

– Комплимент! Неужели женщины только и думают, чтобы нравиться?

– Инстинкт продолжения рода.

Он укоризненно покачал головой.

– Козе не до инстинкта, когда хозяин с ножиком стоит.

– По-моему, это русская поговорка.

– Причем здесь русская, не русская, так у нас в институте говорят… Мы вот что с тобой сейчас сделаем. Ты сейчас будешь кричать. Так, как будто тебя режут!

Эльвира подумала, что ослышалась.

– Чего вдруг я стану кричать?

– Не захочешь кричать, я на самом деле сделаю тебе больно.

– Ну, что ты еще задумал?

– Выманить его на твой крик. Так тигра ловят. Козу привяжут, а рядом охотники в засаде сидят. Я читал.

Заметив, как у нее от удивления округлились глаза, Нури усмехнулся.

– А ты подумала, что я и читать не умею?

– Ты хочешь его убить?

– Зачем – убить? Я хочу его сюда заманить, забрать ключи от машины и уехать. Что же мне тут все лето скитаться? Без еды. Одну воду двое суток пью. Она уже у меня в горле плещется!

И спросил почти без перехода.

– Скажи, ты мужа любила?

Эльвира смутилась и покраснела. Почему-то до сих пор никто из знакомых этот вопрос ей не задавал. Считалось само собой разумеющимся, что любила.

– А чего вдруг ты об этом спросил?

– Наша женщина тут же траур бы надела. Все черное, и чулки…

– В такую жару – чулки?

– Неважно. Мертвого уважать нужно, а ты… Вся грудь у тебя видна. Нарочно, чтобы мужчин совращать?

– При чем здесь совращение? Сейчас так модно!