Приключения на «Зеленой дубраве»

— Вот они где! А ну, пострелята, марш домой! Бабка Фекла уже вся извелась, — донеслось вдруг снаружи.

Это еще что? От изумления Цестинда даже выронила нож. Такого поворота событий в ее колдовстве не предполагалось.

— Выходи, ведьма! — доносились снаружи громкие мужицкие голоса, звучавшие совсем рядом с избушкой.

— Выходи и сдохни, убийца наших детей! — крикнул кто-то.

— Ведьма! — зычный крик кузнеца Митрофана перекрыл остальные голоса. — Выходи и ответь за свое черное колдовство! За мою жену!

— За моего отца! — добавил Прохор.

— За мой скот!

— И за моего сына!

Ведьма резко повернулась к столу. Детские фигурки сами собой разлетелись, и теперь их нигде не было видно. Вот досада! Как же не вовремя приперлись эти глупые людишки!.. Впрочем, кого-кого, а уж их Цестинда не боялась. Вышла на порог посмотреть, в чем дело, и увидала, что перед ее избушкой собралась толпа мужиков. Одни держали пылающие факелы, другие — острые вилы, третьи — какие-то дубины. Рваные, грязные, неотесанные — как же она ненавидела этот сброд!

Оглядев толпу зловещим взглядом, ведьма скрипуче проговорила:

— Видно, у вас была веская причина, раз вы явились сюда среди ночи.

И засверкала глазами, захохотала зловеще, точно зная, что от ее вида и смеха у этих жалких козявок сразу со страху душа в пятки уйдет.

Так и вышло. Мужики испугались, отпрянули. Дори спрятался за спину кузнеца и задрожал. На Петьку злобный взгляд ведьмы подействовал сильнее всего, он замер, словно вкопанный, и не мог сдвинуться с места. Кое-кто из мужиков уже собрался было дать деру, но голос Митрофана их остановил:

— Стой, ребята! Не время трусить! Мы пришли сюда убить ее! Смерть ведьме!

— Сожжем ее живьем! — закричал дед Антип.

— Смерть ведьме! — вторил ему Прохор.

— Мужики, зажигай!

— Зажигай, мужики!

— Сдохни, колдунья! — доносились голоса.

На эти вопли Цестинда злобно рассмеялась. Она подняла руку, и тут же ее длинная коса зашевелилась. Вокруг волос поднялся куб дыма, и вся толпа замерла, ожидая чего-то страшного. Коса извивалась, словно змея, и вот уже у нее появились большие желто-зеленые глаза. Еще мгновение, и длинный противный язык показался из открытого рта и, раскачиваясь, словно подзывая добычу, скрылся в пасти. Змея ползла на мужиков, а проклятая ведьма в рваном черном балахоне с болтающимся на груди ожерельем из черепов застыла на месте. Змея подползла ближе к толпе и начала забираться по ноге Петра. Вот она уже коснулась его живота, вот уже обхватила его за пояс… Мгновение — и с резким взмахом ведьминых рук змей поднял Петьку высоко над собой, держа его за одну ногу.

Дори отпрыгнул в сторону, но споткнулся и упал. Среди мужиков началась паника. Кто-то бросил факел на землю, кто-то стоял как вкопанный и глядел в оцепенении на висевшего над ними Петра, кто-то пытался перекричать страх. Один только Митрофан справился с одолевавшим его ужасом. Держа ларец на вытянутых руках, он отчаянно рванулся к ведьме. И тут случилось чудо — ларец ожил!

Орел вдруг раскрыл клюв, и оттуда выбился яркий свет. Семь ослепительных лучей осветили черный мрачный лес, и змея застыла на месте, а потом упала наземь, освободив орущего Петьку. Ведьма вышла из транса и растерянно уставилась на ларец. На мгновение лес охватила гробовая тишина, а затем колдунью стало бить сильной дрожью, словно в лихорадке. Она вся тряслась, издавая непонятные шипящие звуки, и под конец, окинув ненавидящим взглядом всю толпу, закрутилась на месте, шипя и выкрикивая: «Навеки проклинаю это место! Отныне здесь будут царить только страх и зло! Проклинаю всех, кто станет жить на этой земле, дышать этим воздухом…» Она не успела договорить, потому что пришедшие в себя мужики подняли факелы и начали забрасывать колдунью огнем. Один из факелов попал прямо в нее, и одежда Цестинды загорелась. Еще одна огненная полоса чиркнула над ее головой, и вспыхнула ведьмина изба.

— Чтоб тебе нашлось место в аду! — голос Митрофана перекрыл общий крик и треск пламени.

Огонь разгорался все сильнее и сильнее. Вот уже не видно страшного ведьминого лица, только столб черного дыма и ревущие языки пламени.

В этот момент колдунья издала последний истошный вой, и из ее тела вылетел злой дух, напоминавший большое черное облако. У этого облака были руки и ноги, на лице — пустые глазницы, а вместо рта — огромная пасть. Лицо у духа постоянно менялось, искажалось в гримасах одна уродливее другой.

Со зловещим криком, от которого у людей внутри словно что-то сжалось, дух пролетел над толпой и скрылся в распахнувшемся ларце, словно его втянул в себя мощный пылесос. Клюв орла захлопнулся, и ларец снова принял совершенно безжизненной вид, точно был самой обычной, а вовсе не волшебной вещью. В сухом лесу наступила тишина. Мужики замерли, будучи не в состоянии вымолвить ни слова, многие без сил опустились на землю. В этот момент горевшая крыша домика рухнула на дотлевающее тело ведьмы.

Митрофан, словно проснувшись, оглянулся, ища глазами маленького потешного незнакомца, но того нигде не было. Человечек точно сквозь землю провалился.