Приключения нежной Амелии

В тот же вечер Жерар Дюклюзель заполучил в зятья человека, которого он первоначально и видеть не желал на этом месте. Сюзетта, сторонница быстрых решений, и без того слишком долго дожидалась своего часа, а потому настояла на том, что Эрнст должен вместе с ней поехать в Мэзон д'Орфей. Запутавшийся в своих чувствах Эрнст безропотно подчинился всем ее требованиям. Он смутно понимал, что не его, а ее воля водила его языком, когда он со смущением просил у месье Жерара руку его дочери. Тот, подготовленный Оливией, был готов пойти навстречу капризу дочери, тем более, что в Эрнсте он давно распознал человека характера. Он дал согласие на брак, не подозревая, что жених и без отеческих слов успел вкусить тех плодов, доступ к которым ему сейчас великодушно открывался.

Было решено, что помолвка станет грандиозным праздником, на который будут приглашены все аристократы местных плантаций. Что касается финансовых сложностей, то Жерар заявил: он позаботится о полном удовлетворении притязаний Амелии на имущество ее покойного отца.

Прежде чем Эрнст успел возразить, последовал звонок служанке, чтобы она позвала Оливию. Минутой позже та пришла, холодная и сосредоточенная как обычно. Сюзетта тщетно пыталась отыскать на ее лице хоть намек на ту танцующую и заражающую своей страстью жрицу, которую она видела в ночь полнолуния на тайном обряде воду. Лицо квартеронки было невозмутимо, на коже ее играли сполохи от вишнево-красного платья. Сюзетта с некоторым замешательством отметила для себя, что Оливия очень красива.

Белокожая рабыня на миг остановилась в дверном проеме.

– Я вас слушаю, месье Жерар? – Она говорила в манере элегантной дамы-парижанки.

Жерар поднялся и подошел к ней.

– Оливия, любовь моя, – сказал он и взял ее за руку, – я хочу, чтобы ты узнала об этом первая в доме. Сюзетта скоро превратится в мадам Лувэ!

По губам Оливии пробежала улыбка.

– Самые сердечные пожелания счастья с моей стороны! – любезно сказала она. По интонации совершенно невозможно было определить о ее истинном отношении к событию.

Жерар отпустил ее руку.

– Не прикажешь ли ты одной из служанок принести шампанское? Самого старого разлива, из тех бутылок, которые хранятся в подвале, – весело сказал он.

Сюзетта поняла, что замыслил ее отец. В этот вечер, который стал для нее началом новой жизни, он предоставил Оливии случай войти в роль, которую, вероятно, давно уже расписал для нее. Ей надлежало занять место хозяйки дома, ранее принадлежавшее Сюзетте, по крайней мере на тот период, пока ей удается замыкать на себе страстную натуру Жерара. В том, что этот период будет долгим, Сюзетта не сомневалась. Однако вскоре она забыла и эту мысль, и связанное с нею чувство неловкости. В конце концов, что значит Мэзон д'Орфей и весь белый свет против счастья, которое она надеялась обрести в объятиях Эрнста?

Тем временем Амелия, ничего не подозревающая о том, что обманута в лучших надеждах своей юной жизни, проводила дни досуга в сильном беспокойстве. Настала осень, и мадам Дюранси переехала в Париж. Дворец на Кэ д'Орсэ был отремонтирован как раз накануне приезда и встретил мадам и ее свиту с подобающей роскошью. Выручки от урожая хватило в руках мадам как раз для того, чтобы устроить несколько роскошных балов, которые привлекли к ней любопытство света. Когда был упакован последний чемодан и заколочены двери, мадам твердо решила продать имение Сен-Фара, чтобы обратить выручку от сделки на свой разорительный парижский образ жизни. Те недели, которые последовали за отправкой рокового письма, мадам провела в понятном беспокойстве: а вдруг Эрнст вопреки всем ожиданиям вернется, чтобы убедиться в справедливости ее слов?..

Афера с предстоящим замужеством Амелии была лишь одной из сторон намеченного ею треугольника, и полковник пока что оставался по своему статусу тем же, чем был и раньше, – холостяком. Он и в Париже почти каждый день был гостем в доме мадам, и Александрина льстила себя мыслью, что жар ее объятий является тому причиной не в меньшей степени, чем томная прелесть бедняжки Амелии, которая что ни день все глубже запутывалась в сетях, расставляемых ее соблазнителем.

Полковник, внимательно следивший за малейшей переменой чувств своей жертвы, в полном блеске проявил свой незаурядный актерский талант. А поскольку, с одной стороны, Александрина заботилась об утолении его чувственного голода, а с другой – он при случае не упускал возможности полакомиться сладостными плодами в саду Элизы, де Ровер лишений не испытывал и с каждым днем все больше нравился себе в роли нежного трубадура.