Приключения очаровательного негодяя. Альмен и стрекозы

Карлос был родом из Гватемалы. Альмен познакомился с ним вскоре после смерти своего отца, когда приезжал в гости к одному другу. Карлос жил у родителей этого друга на Антигуа, в колониальной вилле со множеством чудесно озелененных внутренних двориков. Однажды пришел безупречно аккуратный, вежливый садовник и очень туманно попросил Альмена, нельзя ли ему уехать вместе с ним. Как раз незадолго перед тем Альмен вступил во владение виллой Шварцаккер и то время, пока продолжался ее ремонт, проводил, путешествуя по Средней и Южной Америке, и как раз в последнем пункте этого путешествия он тогда и находился. На виллу ему требовался садовник, и он недолго думая согласился. Карлос оформил себе паспорт и сопровождал Альмена как турист. Они договорились так, что, если Карлос хорошо покажет себя в деле, Альмен урегулирует вопрос с видом на жительство.

Карлос показал себя в деле хорошо, но важность вопроса с видом на жительство Альмен недооценил. Через три месяца ему пришлось отвозить своего садовника в аэропорт и с тяжелым сердцем расставаться с ним. Через три месяца он собирался снова вызвать его на следующие три месяца.

Несколько часов спустя после прощания Карлос снова стоял перед воротами виллы. Он не улетел. И с этого момента оставался в стране нелегально. Он жил в доме садовника, имел кров и стол и получал за работу в месяц четыре тысячи франков — на половину из них его многочисленное семейство в Гватемале могло жить комфортабельно.

Со временем финансовое положение Альмена делалось все щекотливее, состав прислуги все больше сокращался и перечень обязанностей Карлоса удлинялся. Под конец он был уже не только садовник, он готовил еду, сервировал стол, гладил, чистил, ремонтировал, импровизировал, врал за Альмена и становился все более необходим ему.

В тот вечер, когда он признался Карлосу, что вынужден продать виллу, переехать в дом садовника и, разумеется, расстаться с ним, Карлос лишь кивнул и сказал:

— Muy bien, Don John, очень хорошо, — и удалился.

Но на следующее утро, когда Альмен сидел за завтраком, а Карлос подливал ему кофе, он объявил в своей официальной манере:

— Una sugerencia, nada más.

Это означало: «Только предложение, не более того» и имело противоположный смысл. Карлос представил Альмену продуманный план, от которого тот не смог бы отказаться. Альмен порекомендует Карлоса в качестве садовника и домоправителя покупателю виллы, а он, Карлос, переберется в мансарду дома садовника и будет продолжать работать на дона Джона.

Идея Альмену понравилась. Он мог сохранить за собой совершенно незаменимого Карлоса, не платя ему при этом четыре тысячи франков в месяц. Он включил эту сумму в переговоры по дому садовника как взнос за присмотр за садом и за домом. После короткого сопротивления компания по доверительному управлению «К, С, L & D» согласилась на все условия. Так сильно фирме нужна была эта представительная вилла Шварцаккер.

С тех пор Карлос работал на своего шефа за кров и стол. Под крышей дома садовника находились две мансарды для персонала и крошечная вторая ванная для жильцов. Кроме этого, Карлос иногда получал — в зависимости от финансового положения Альмена — доплату в форме больших или меньших чаевых.

Альмен выпил свой чай и отставил чашку на ночной столик. Обычно после этого он укладывался, чтобы подремать часок-другой. Поскольку в утренние часы сновидения самые интенсивные. А по утрам у него не бывало никаких встреч, кроме встречи в десять часов в Венском.

Но в это утро он встал сразу. Поспешил в ванную, оделся с привычной тщательностью и вскоре после восьми вошел в библиотеку. В просторное помещение падал матовый свет, от газонов поднимался туман и окутывал контуры парковых деревьев.

На ковре перед стеллажом лежали стопкой несколько книг. Альмен снял их с полки еще ночью, чтобы освободить место для стеклянной вазочки. Мокрое черное полотенце он собственноручно бросил в полупустое ведро для мусора, вынул мусорный мешок, завязал его и выставил у двери для Карлоса, который должен был потом выбросить мешок в контейнер.

И вот она стояла теперь, его вазочка со стрекозой, в утреннем свете, отфильтрованном туманом, еще более таинственная, чем в витрине своего законного хозяина.

Вполне соразмерная плата за любовь, полагал Альмен.

Он сел к роялю, сунул в рот пустой сигаретный мундштук и немного побренчал, сыграв кое-что из своего песенного репертуара. Солнечный луч прорвался сквозь покров тумана, нашел путь через кроны деревьев и на короткий момент заставил светиться в стеклянной библиотеке тонкий столбик пыли.

Альмен был доволен собой и миром.

2

На всех столах после десятичасовых посетителей стояли таблички «зарезервировано». Это делалось для того, чтобы приохотить к немногим предназначенным для них столикам немногочисленную местную клиентуру.

Альмен уютно сидел за своим вторым кофе и невнимательно читал развернутую в деревянном держателе газету. Обсуждение премьеры Мадам Баттерфляй вылилось в сплошной гимн. Только теперь до него дошло, как мало он вынес из этого спектакля.