Приключения Одиссея

С копьем в руках пришел он на морской берег, в покинутый лагерь данайцев. За ним бежали два его юных сына — босоногие мальчики в коротких хитонах. Жрец пробился через толпу, окружавшую коня, и в волнении обратился к народу.

— Несчастные! — воскликнул он. — Что за безумье овладело вами! Вы верите бегству врагов? Вам неизвестны коварство данайцев и хитрость Одиссея? Не верьте, коню, трояне! Что бы тут ни было, бойтесь данайцев, даже и дары приносящих!

Лаокоон метнул тяжелое копье в бок деревянного коня. Копье вонзилось в сосновую доску и застряло, качаясь. Дрогнула громада коня, загудело пустое чрево. Еще минута — и трояне разнесли бы коня и обнаружили бы скрытых в его недрах ахейцев… Но, видно, сама богиня Афина оберегала ахейских героев. Толпа оттеснила жреца и дала дорогу десятку троянских пастухов. Загорелые, с огрубевшей кожей, в одеждах из козьих шкур, они с криками тащили связанного человека, чужестранца, и подталкивали его кулаками и дубинками. Хитон пленника был разорван, тело испещрено синяками и кровавыми ссадинами, в волосах и бороде запутались стебли засохшей травы.

Пастухи бросили пленника к ногам царя Приама.

— Мы поймали бродягу в тростниках у реки, — кричали они. — Это данаец! Соглядатай. Смерть ему!

Приам приказал развязать пленника. Данаец обвел глазами троян и воскликнул:

— Горе мне! Ахейцы хотели убить меня_г а теперь и трояне угрожают мне смертью!

Услышали слова пленника и ахейские воины, скрытые внутри деревянного коня. Они узнали его. Это говорил Сиьон, эвбеец.

Приам потребовал, чтобы чужестранец объяснил, кто он такой.

— Зачем ты скрывался в тростниках? — спросил он. — Какое зло у тебя на уме?

— Я скажу тебе правду, царь, — сказал пленник, — даже если ты прикажешь потом убить меня. Да, я ахеец. Меня зовут Синон. Я бежал от ахейцев, потому что мне грозила гибель. Моим врагом был коварнейший из смертных, злобный Одиссей. Он уже погубил ложными обвинениями моего родича и вождя, благородного Паламеда. Я негодовал и вслух обличал злодея; тогда он поклялся отомстить и мне. Проходили годы, и я думал, что враг мой забыл о своей клятве. Я плохо знал его ненасытную злобу! Долгая война измучила ахейцев. Нас томили неприветливые песчаные берега Геллеспонта. Мы мечтали о прохладных лесах и веселых долинах покинутой отчизны. Не раз уже требовали мы бросить бесплодную осаду Трои и отплыть обратно. Верховный вождь был вынужден созвать собрание. Мы сошлись на площадь перед кораблями и долго спорили, но не могли прийти ни к какому решению. Тогда Одиссей с великим шумом и криком притащил на площадь Калхаса, прорицателя. Долго лукавый Калхас отказывался говорить, будто бы не смел открыть нам жестокую правду. Наконец он уступил. Трусливый и лживый пророк! «Мы можем благополучно вернуться на родину, — сказал он, — если принесем богам ужасную жертву — одного из наших товарищей». — «Кого же избрали боги в жертву?» — спросили Калхаса. Я знал, что, в угоду Одиссею, он назовет меня. Так и случилось…

Синон прервал свою речь, словно не в силах был продолжать. Затем он с трудом заговорил снова;

— Ахейцы обрадовались. Еще бы! Так просто было спастись — убить только одного соплеменника! Никто не заступился за меня. Уже был сложен костер для жертвоприношения; уже на голову мою возложили белую повязку… Но в последнюю ночь, перед самой зарей, мне удалось бежать. Я спрятался в тростниках на берегу Скамандра. Ахейцы не нашли меня. Они подняли паруса и отплыли на родину, а мне уже никогда не увидеть родной земли, престарелого отца и милых детей! О Приам! Сжалься надо мной, несчастным, сжалься!

И Синон с рыданьем упал на колени.

Приам поднял его и сказал дружелюбно:

— Утешься, злополучный, забудь отныне своих коварных собратьев. Мы дадим тебе приют. Но сначала скажи, зачем сооружен этот конь? Кто строил его и с какой целью? В исполнение обета? Или это какое-нибудь военное сооружение?

Синон поднял глаза к небу и молитвенно простер руки.

— Клянусь алтарями богов, — сказал он, — я вправе разорвать священные узы, вправе ненавидеть ахейцев и открыть вам их тайны. j Конь этот сооружен по указанию Калхаса как искупительный дар Афине Палладе: богиня разгневана малодушным бегством ахейцев. Конь нарочно выстроен таким огромным, чтобы его нельзя было протащить в ропота неприступного Илиона. Прорицатель Калхас открыл нам, что, если конь будет поставлен в Трое, богиня Афина перенесет на вас свою благосклонность.

Трояне доверчиво слушали объяснения пленника. Ради благосклонности Афины решили они принять удивительный дар. Только Лаокоон по прежнему не хотел верить данайцу.

— Лицемерный обманщик! — сурово говорил он. — Кто тебе поверит?..

И снова боги светлого Олимпа помешали обличителю. В море внезапно закипела и всколебалась вода. Из волн вынырнули плоские головы двух огромных морских змеев. Кроваво-красные гребни вздымались у них вдоль хребтов; медным блеском сверкала и переливалась чешуя.

Страшные гады плыли к берегу. Их тела извивались среди волн, а сзади по воде тянулся пенистый след.