Приключения Оги Марча

Еще несколько таких дней - и нам предстояло приступить к тренировкам орла. В конце концов, если любовь и могла оставаться единственным жизненным предназначением богов- олимпийцев, героев-троянцев, Париса и Елены или Филемона и Бавкиды, то нам следовало думать о хлебе насущном. А заработать на хлеб мы могли лишь этим задуманным Теей экстравагантным способом - охотой вышколенной птицы за другим представителем фауны. Так что медлительная лучезарно-ленивая часть нашего путешествия окончилась в Тексаркане.

Когда я впервые подошел к клетке с предназначенной нам страшной птицей, у меня потемнело в глазах, а по ляжкам словно потекло что-то, будто я намочил штаны; на самом деле это была игра сосудов. Но мне действительно стало дурно при взгляде на существо, с которым вскоре предстояло иметь дело. Вот такой же орел, наверно, прилетал клевать печень Прометея. Я считал, что птица будет гораздо меньше и воспитывать мы станем птенца, которого сможем привязать к себе нежным обращением. Но нет: к моему отчаянию, птица была точь-в-точь как тот орел в чикагском зоопарке - те же турецкие шаровары или галифе из перьев чуть ли не до самых беспощадных когтей.

Тея была страшно возбуждена.

- О, какой красавец! Но сколько ему? Он же не птенец. Выглядит вполне взрослым и весит, должно быть, фунтов двенадцать.

- Или же все тридцать, - сказал я.

- О нет, милый, нет.

Конечно, в орлах она разбиралась куда как лучше моего.

- Но вы же не из гнезда его взяли? - допытывалась она у владельца.

Этот старик, державший у себя целый зоопарк - львов, броненосцев и гремучих змей, - похожий не то на золотоискателя прежних времен, не то на суслика, вид имел самый подозрительный; склонность к мошенничеству, ясно читавшаяся в его взгляде, могла быть либо следствием врожденного уродства, либо плохого освещения.

- Нет, я не карабкался за ним по горным кручам. Мне добыл его приятель, принес совсем крохотным. Но растут-то они с дикой скоростью.

- Он кажется старше. Вид у него совсем взрослый. Я должна знать, не охотился ли он уже, - сказала Тея.

- Да он не покидал клетки практически с рождения. Я ведь вашему дядюшке уже чуть ли не двадцать лет живность поставляю. - Он считал Джорджа - как бишь его там - дядей Теи.

- О, мы, конечно же, готовы его взять, - заверила Тея. - Он так хорош! Можете открыть клетку.

Я ринулся к ней, боясь за ее глаза. Одно дело соколиная охота на уютных лугах Восточного побережья в компании спортивного вида джентльменов и дам - любительниц такого рода развлечений, и совсем другое - намерение делать это у самой границы Техаса, где в лицо тебе веют пески пустыни и дышат дикие горы, и ведь Tee раньше не приходилось приручать орлов, хотя, возможно, она и знакома с более мелкими птицами и даже поднаторела в ловле ядовитых змей. Правда, животных она не боялась, в этом ей надо было отдать должное. Натянув рукавицу, она просунула в клетку мясо. Сильным ударом орел выбил добычу из ее руки, после чего поднял и проглотил. Тея взяла другой кусок, и орел, прошелестев крыльями - тихий звук, от которого становилось не по себе, - сел ей на кулак, вцепившись когтями, и, сильным взмахом приподняв крыло, отчего обнажилась рыжеватая изнанка перьев и глубокая подмышечная впадина, принялся рвать мясо клювом.

Однако когда она захотела вытащить его из клетки, он проигнорировал эту попытку, продолжая рвать мясо. Тогда к нему потянулся я, и он ударил меня клювом повыше края рукавицы, так что на предплечье показалась кровь. Это можно было предвидеть, я ожидал чего-то в этом роде, если не хуже, и был даже рад, что все произошло быстро и теперь можно не испытывать такого трепета. Что же до Теи, вдохновенно-це- леустремленной и казавшейся даже бледнее обычного в своей кепке с зеленым козырьком, Теи, быстрой, решительной, сильной, занятой только одним - выполнить задачу и приручить птицу, то ей струйка крови на моей руке казалась лишь досадным недоразумением, побочным следствием чего-то действительно важного и существенного, как шуршание гравия под башмаками. Случайные ранения она воспринимала хладнокровно, будь то результат падения с лошади или мотоцикла, ножевые царапины или травмы, полученные на охоте.

В конце концов нам удалось переместить птицу в свой фургон. Тея была счастлива, я озабочен - бинтовал руку и передвигал вещи в фургоне, освобождая место орлу, что позволяло мне маскировать дурное расположение духа. Старик хозяин, узнав о плане Теи, ухмылялся в усы, но она, как все подлинные энтузиасты, не обращала внимания на скептиков. Запросив и получив за орла непомерную, на мой взгляд, сумму и пристроив наконец сурового своего питомца, довольный хозяин мог позволить себе и язвительность. Итак, мы отбыли под зорким взором птицы, глядевшей на нас из угла фургона, я же утешался радостью Теи и ее уверенностью, но при этом не упускал из вида ружье возле кресла.