Приключения Огуречной Лошадки

Ей вспомнился жаворонок, поющий возле самого солнца. Лошадка рванулась вверх. Острые зубья забора остались позади. Не приземляясь, она рванулась ещё и ещё выше. Там её подхватил мягкий ночной ветер, рекою текущий над спящей землёй.

Утром дружные трели будильников грянули разом во всех концах посёлка. И, перекрывая их сухой назойливый треск, над садами взлетел чистый петушиный голос Катиной травинки. Девочка бежала к своей Лошадке.

— Кто это хулиганит с утра пораньше? — высовывались из окон сонные лица.

Пробираясь через влажные от росы лопухи, Катя звала, но Лошадки нигде не было. Катя рвала травинку за травинкой, и переливистый острый звук возникал у речки, за поворотом дороги, возле магазина…

Дачник-неудачник уже сидел на крыше своего дома в лётном шлеме и прилаживал новый флюгер — фигурную ножку от стола. Вместо стрелки была любовно вырезанная из жести и отполированная до блеска рука с указательным пальцем. Увидев Катю, он сел верхом на конёк крыши. Отогнув наушники шлема, чтобы лучше слышать, крикнул:

— Твоя Лошадка сбежала! У меня её нет!

— Отдайте мою Лошадку, — не уходила Катя. — Вы сказали, что у вас ей будет хорошо. Вы обещали, что с ней ничего не случится. А сами…

Катя заплакала.

— А я при чём? Я не виноват, раз она сама от меня убежала.

Дачник-неудачник ещё что-то говорил, но Катя различала только обрывки слов, долетавшие сверху. Потом он снова натянул шлем до бровей, застегнул кнопку у подбородка и сразу оглох.

Катя побежала к дому тётки Полины. Та тянула за рога козу Алексашеньку, пытаясь вытащить её из сарая. Обе злились и смотрели друг на друга ненавидящими глазами.

— Ходят тут всякие, — заворчала старуха, увидев Катю. — Житья нет! Вон гляди, какую канаву прорыли ночью, — указала она на яму под стеной сарая. — Хулиганьё! Жулики! Чуть мою козу не украли! Хорошо, рогами зацепилась… А твою-то взяли. Ищи теперь — свищи!

Катя побежала дальше. Навстречу ей открывались калитки и двери. Первыми на улице появились торговки зеленью. Они спешили на базар с охапками цветов и корзинами овощей. Вслед за ними стали выходить те, кому надо было на работу. Солнце поднималось всё выше, а Катя бегала от дома к дому, разыскивая свою Лошадку. Люди шли молча, сосредоточенно, не обращая внимания на девочку, у которой пропала лошадь. Всем было некогда. Все почему-то читали газеты.

— Какую лошадку тебе, деточка? На тебе лучше шоколадку.

Некоторые гладили её по головке и тут же пробегали мимо.

— Огуречную? — останавливался кто-нибудь недоумённо. — Нет, такой никогда не видели. — И шёл дальше.

Катя стояла посреди дороги. Её задевали сумками, портфелями, локтями…

Лошадка отозвалась только к вечеру, когда Катя, исходив весь посёлок и ближние поля и перелески, устав плакать и звать, вдруг неожиданно услышала её слабое ржание.

Она лежала на боку в пыльной канаве. Любопытные гуси, гогоча и вытягивая шеи, топтались возле, пытаясь ущипнуть за хвостик. Девочка отважно бросилась на гусака, размахивая палкой, и белая стая с шумом разлетелась.

Катя помогла Лошадке встать на ножки, обняла, потихоньку они спустились к ручью под горкой.

Катя поила её из горстей водой и только сейчас заметила, как изменилась Лошадка. Бока уже не звенели от ласковых шлепков. Они пожелтели и сморщились. Огрызочек хвоста, ещё недавно так задорно торчавший вверх, совсем высох. И ножки, такие резвые, такие весёлые, теперь подгибались, и, чтобы не упасть, Лошадка всё время ложилась.

— Это всё Повар! С его уксусом… — плакала Катя.

Они сидели в траве у ручья. По воде плыли жёлтые листики.

— Скорее всего это потому, что осень скоро, — провожая их глазами, сказала Лошадка. — Сегодня мы с тобой расстанемся.

— Я не хочу! Не уходи! Я теперь всегда буду о тебе заботиться! — замотала головой Катя.

— Ты смешная девочка. Ведь солнцу ты не говоришь: «Не уходи». — Лошадка положила голову на вытянутые ножки и закрыла глаза, потом продолжала. Голос её тоже стал сухим, будто она говорила шёпотом. — Надо спокойно встречать ночь и ждать утра. Надо спокойно встречать холода и ждать лета. Надо весело проститься со мной и…

— …И ждать тебя снова! — закончила, улыбаясь сквозь слёзы, Катя.

— Да. Правда, это не совсем так. — Лошадка встала на ножки, и Катя услышала, что внутри у неё, как в погремушке, что-то зашуршало, загремело, пересыпаясь.

— Что там? — настороженно притихла Катя.

— Там зёрнышки. — Лошадка помолчала, прислушиваясь к себе. — Сейчас я в последний раз, но уже без тебя, буду скакать, а ты собирай их. — Она вздохнула и близко-близко посмотрела девочке в глаза. — Дождись весны и посади их на грядку. И тогда у тебя будет целый табун Огуречных Лошадок.

— Мне не надо табун. Мне нужна только ты одна!

— Ты выберешь из них лучшую! — крикнула на прощание Огуречная Лошадка. — И это буду снова я… и уже не я.

Она пригнула голову и помчалась по дороге, всё набирая скорость и уменьшаясь, пока не превратилась в золотую точку над горизонтом.

— Поскачем! Полетим! Понесёмся!

— Поскачем! Полетим! Понесёмся!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ