Приключения Они

До дуэли дело доводят только любители поединков, либо форменные дураки. Он же ни то, ни другое. И дело не в пресловутой трусости, в которой обвиняют друг друга иные недалёкие господа. Храбрости ему не занимать, но тот, кто бывал в настоящем сражении, знает, что дуэль, это глупость. Что за радость пачкать руки кровью человека, который тебе, по сути, не враг? И это еще, куда ни шло, когда делу не дан ход, и за содеянное приходится отвечать только перед Богом и собственной совестью. А ну как скрыть дуэль не удастся? Тогда каторга. С другой же стороны, получить пулю в печень, тоже та ещё расплата за радость провести время с особой, которая не прочь наставить мужу рога!

Пока ему везло, и на дуэли драться пришлось всего два раза. Один раз он ранил противника в руку, а тот выстрелил в землю. В другой раз оба выстрела пришлись в воздух, после чего противники примирились и славно ответили это дело в ближайшем кабаке. Выяснилось, что супруг соблазнённой Елизаром кокетки всё знает о похождениях жены и по сути ничего не имеет против её развлечений, но должен «держать марку», а потому время от времени дерётся на дуэлях с её любовниками. Вот, как сейчас, например. Да, с этим господином Елизару повезло, но ведь везение не бесконечно!

Не спуская глаз с горничной, он стал прохаживаться по спальне. Нет, всё-таки девчонка чертовски мила! Интересно, кто она? Впрочем, какая разница! Какая-нибудь мещаночка, дочь лакея или портного, а может, мелкого чиновника. Прислугу нанимает жена, поскольку, именно она ведёт хозяйство. Что ж, спасибо ей, что горничные в их доме не какие-нибудь грубые сермяжные девки из мастеровых, или страшные немки, похожие на тряпочных кукол. Супруга, как и он, любит чистые и миленькие девичьи лица, а потому окружает себя такими вот птичками. Что ж, ей своё, ему своё. Разве можно осуждать кота за то, что он словил канарейку, если их посадили в одну клетку?

Как-то незаметно для себя Елизар оказался совсем близко от старательно работавшей горничной. Та, толи не замечала его, толи делала вид, что не замечает, но продолжала взбивать подушки. Прикинув, как бы лучшим образом приступить к этой малышке, отставной гусар решил, что церемонии здесь будут излишними, и просто обнял её, когда та распрямилась.

Девушка пискнула и замерла, но не забилась, как это сделала бы пичуга, угодившая живьём в кошачьи когти. Елизар издал довольное урчание, и поместил свои ладони на маленькие грудки, острыми пирамидками торчавшие под тонкой тканью строгого платья. Одновременно его губы нашли нежную шейку и защекотали её усами, что всегда приводило женщин в трепет. Девушка затрепетала и задышала часто, неглубоко и прерывисто, прикрыв при этом глаза.

– Ах, что вы, сударь, что вы! – заговорила она полушёпотом-полускороговоркой. – Не надо-ти, прошу вас! Какой мне стыд! Барыня войти могут!

При этом она не сделала ни малейшего движения к сопротивлению, и даже положила свои маленькие ладошки поверх его по-мужски, крупных и сильных, как бы плотнее прижимая их к своей груди. Елизара не волновало та обстоятельство, что «барыня войти могут». Жена ещё давеча почувствовала недомогание, и объявила ему, что не выйдет, пожалуй, нынче ни к завтраку, ни к обеду, а может быть и к ужину. Такое уже случалось с ней раньше. Дохтур определил у молодой женщины «естественные мигрени», часто посещающие дам вскоре после замужества, и уверил супругов, что это безопасно, и вскоре пройдёт, а впрочем, не помешало бы летом съездить на воды.

Что ж, на воды, так на воды, летом, так летом. А пока, Елизар во время приступов «естественных мигреней» дважды в день справлялся о самочувствии жены через прислугу, (самого его в спальню супруги в такие дни не допускали), и, получив неизменный ответ, что «барыня слабы и просят её простить», отправлялся один на прогулку, либо на званый ужин к кому-нибудь из знакомых. Дело заканчивалось тем, что жена, отдохнувшая и посвежевшая, появлялась на другой-третий день, и всё вставало на свои места. Поэтому, Елизар совершенно не опасался появления её у себя в этот час.

Не отвечая на нервный шёпоток горничной, Елизар развернул её к себе и впился в нежные губы страстным поцелуем. Девушка немедленно ответила на эту насильственную ласку барина, прильнув к нему всем тоненьким своим телом. Опытные руки мужчины быстро нащупали несколько незаметных крючочков, скрепляющих разрез платья, и оно тут же упало к ногам девушки, открыв безупречную кожу и вполне сформировавшиеся женские формы юного существа, которое при поверхностном взгляде можно было принять за девочку-подростка.