Приключения Папы Бобра, который знал много секретов

Упал Папа Бобер в самой чаще Другого Леса, проломил ветки и снова куда-то полетел вниз. Он упал на какие-то тряпки и мох, скатился с них и остановился окончательно.

– Что это за загадочный падучий мир?! В моей плавучей местности мне нравилось значительно больше, – удивился Папа Бобер. – Может быть от того, что я знаю столько секретов-загадок, просто большую кучу секретов-загадок с меня ростом, со мной и происходят разные загадочные происшествия.

Огляделся Папа Бобер и понял, что попал в глубокую яму, на одну стену которой была навалена гигантская куча из какого-то меха, мха веток и листьев. Рядом с кучей лежали какие-то тряпки или занавески. Одна из них была желтой и грязной. Вторая тряпка, была такой грязной, что казалась черной, но кажется, она тоже была желтой. И может быть даже была не отдельной тряпкой, я углом первой тряпки. Третья из них была такой грязной и черной, что казалась темно-красной. А еще привиделось, что тряпка или тряпки прикрывают ход в какой-то лаз вниз, из которого идет темно-красный свет. Но подходить ближе и рассмотреть получше Папе Бобру не хотелось – очень уж они ему не понравились, так от них было тревожно.

– Надо выбросить их отсюда вместе с листьями, – решил Папа Бобер. – И нормальный трап наверх сделать – из того ствола, который лежал в яме и который листьями придавило.

Да, Папа Бобер немедленно начал обживаться на новом месте, еще не признавшись себе в этом. В яме, даже в пещере было веселее, чем в том крохотном шалашике у завала. То, что не попасть ему домой до весны, он понял, когда с холма летел. Он успел еще и попечалится от этой мысли, и свыкнуться с ней – так долго он летел.

Папа Бобер постучал рукой по стене. Стены здесь крепкие. У одной стены он сложит припасы. На другую сторону – здесь Папа Бобер вздохнул – повесит нарисованные портреты Мамы Бобрихи, Сыночка Бобренка и портрет Сестренки Бобренка, такой же большой. Рисовать Папа Бобер не умел, у него и красок никаких не было, но вдруг за долгое время зимовки он узнает секрет рисования. Если удастся за зиму обжиться, то можно будет сюда летом приплыть всем семейством – будет как дача.

"Здесь есть вода поблизости?", задумался Папа Бобер. "Речка или ручеек. Где, вообще, я?"

Папа Бобер подошел к куче, чтобы лезть наверх, и пнул по ней. Не пнуть по листьям было просто невозможно. Листья разлетелись, как подвзорванные. «Подвзорванные» – это слово специальное. Когда листья красиво разлетаются, говорят, что они подвзорванные. Папа Бобер поддал ногой второй раз и решил листья пока не выкидывать.

Конечно, лезть оказалось скользко – как могло быть иначе в этой скользучей местности. Папа Бобер нацелился на сучок, который торчал из кучи на самом верху. С него можно будет выпрыгнуть из ямы на свет. Только Папа Бобер встал на сучок, как сучок сморщился и чихнул. Папа Бобер слетел вниз.

"Может быть я уже не Папа Бобер?", подумал Папа Бобер, пока слетал вниз. "Может быть, как только я сказал по-человечески, то превратился в шматок глины? Все время шмякаюсь и шмякаюсь".

Встал Папа Бобер, отряхнулся и снова наверх полез.

– Сейчас доберусь до тебя, и сломаю, – сказал Папа Бобер сучку и обмер.

Это был не сучок, а нос. Это был медвежий нос. А куча – это не куча, а медведь. Большой черный гигантский медведь. Папа Бобер такого никогда не видел, о таком никогда не слышал. Лягушки говорили о большой медведе, но Папа Бобер даже подумать не мог, что он такой огромный. Откуда он явился?

Еле-еле дышал Папа Бобер и смотрел на Черного Медведя. Еле-еле дышал Черный Медведь, но на Папу Бобра не смотрел. Глаза Черного Медведя были закрыты.

"Спит", подумал Папа Бобер.

Перед тем, как впасть в зимнюю спячку медведь закрыл яму ветками и деревцами, а сам зарылся в куче листьев. Часть веток упало вниз, когда Папа Бобер пробил навес над ямой. И вот из них, тихонько-тихонько, стал Папа Бобер мастерить гибкую лесенку. А как смастерил, тихонько-тихонько полез наверх. Лез Папа Бобер по дальней-дальней от Черного Медведя стене и еще к ней прижимался, на Медведя не смотрел и дышал еле-еле. Где-то Папа Бобер себе ступеньки в стене выкапывал, где-то за корень хватался, где-то на выступ вставал, где-то гибкую лесенку цеплял и по ней залез, потом еще раз цеплял и снова лез. Ступеньки осыпались, корни вырывались, зацепки для гибкой лесенки прогибались и надо было быстро перебираться с одного места на другое.

Почти до самого верха залез Папа Бобер, но ему так захотелось обернуться и посмотреть на Черного Медведя, что мочи никакой удержаться не было. Зайцы, самые большие хулиганы в лесу, рассказывали, что однажды зимой они забрались в берлогу к медведю на северном крае Леса. И подглядывали. Они узнали как медведь и медведица могут во время долгой зимы не есть, не пить, не ходить в туалет. Но они никому не скажут и сейчас убегут. И убегали.

Нестерпимо любопытно стало Папе Бобру. Он обернулся и посмотрел на Черного Медведя.

Тут зацепка, за которую зацепил лесенку Папа Бобер разогнулась, выступ, на который наступал Папа Бобер, посыпался, и Папа Бобер плюхнулся на дно.