Приключения парижанина в Океании

Ночью Фрике не спалось, и он до утра ворочался с боку на бок не в силах сомкнуть глаз. Под утро он вдруг услыхал треск сучьев в лесной чаще и вооружился, не зная, что ему предстоит. То ли защищаться от хищного зверя, то ли самому нападать на дичь, пригодную для завтрака. Шум слышался все ближе и ближе. Уже можно было различить чьи-то легкие, неторопливые шаги, сопровождаемые тяжелой, неуклюжей поступью.

Парижанин, вглядываясь в полумрак, прицелился в ту сторону, откуда слышался шорох, и вдруг залился неудержимым смехом.

И было над чем рассмеяться.

К нему приближалась уморительная процессия. Важно подняв голову, невозмутимый, как представитель власти, с палкой в руке, шел орангутанг, подгоняя тигра, который крался, опустив хвост и уши, с униженным видом пойманного дезертира.

Фрике разом стряхнул с себя сон, соскочил с гамака и выкинул самое фантастическое коленце, далеко не соответствующее величию человеческого рода, единственным представителем которого здесь был он.

— Браво, Дедушка! Браво, друг! Ах ты, Барбантон этакий! Ах ты, образец жандармов! Да что Барбантон: ты лучше всякого Барбантона… А я-то на тебя сердился! Ну, извини. Оказывается, ты и не думал уходить от меня, а бегал ловить дезертира. Молодец, молодец! Ну, теперь мы никогда не расстанемся. Вот так история!.. А ты, дурачина, — обратился он к тигру, — хитрости свои брось. Оставайся с нами. Честное слово, мы будем хорошо с тобой обращаться. Тебе, понятно, не нравятся колотушки, и я прошу Дедушку оставить тебя в покое. А теперь будь умницей и подойди ко мне. Так, хорошо. Когда у меня будет сахар, я тебя угощу.

Под страшным взглядом орангутанга тигр стал кротким, как овечка. Он боязливо подошел к Фрике и прижался к земле с самым покорным видом, что означало безусловную капитуляцию. Фрике забыл прежнюю досаду на зверя и стал ласково гладить его по голове. Окончательно укрощенный тигр ласково замурлыкал.

— Вот и хорошо. Мир, значит, заключен. Завтра мы отправляемся.

На следующее утро парижанин покинул лесную прогалину в сопровождении двух своих новых друзей.

Трудное решение принял Фрике: пройти одному через знойную дикую страну, населенную хищными зверями, ядовитыми гадами и вредными насекомыми. Такое путешествие было бы и здоровому едва под силу, а у парижанина болела нога, что сильно сковывало его движения. Но он, несмотря ни на что, смело двинулся в опасный и трудный путь. Провизии у него не было, зато в лесу можно найти плоды — так, по крайней мере, он рассуждал сам с собою. Сегодня нечего поесть, зато завтра найдется. Так утешал он себя, когда шел, слегка прихрамывая и опираясь на палку. За ним важно и не спеша шествовали тигр и обезьяна, очень довольные, что меняют свое местопребывание.

— Если вам захочется есть, друзья мои, — сказал Фрике весело, — обходитесь сами, как знаете.

Тигр, окрещенный именем Бартоломео, или попросту Мео, в память об известном читателю португальском мулате из Макао, еще ни разу не был наказан после возвращения. Он, по-видимому, окончательно отбросил мысли о побеге и покорно шел под бдительным надзором Дедушки, неуклюже махавшего дубиной. Неизвестно как, но орангутанг понял, что драться без нужды не следует, и не трогал больше тигра, разумеется, при условии, что тот вел себя смирно.

Фрике держал путь на север, не заботясь о возможных препятствиях. Он намеревался, перейдя экватор в месте его пересечения 112° меридианом, дойти до 3° северной широты и берегом реки Борнео направиться к городу с тем же названием. Самая большая трудность заключалась не в том, чтобы перебраться через горную цепь, пересекающую остров — для этого требовалось лишь время, — а в том, чтобы переправиться через многочисленные ручейки и реки, которых предостаточно в этой части острова и низкие берега которых представляют собой нескончаемые болота.

Решимость Фрике с самого начала подверглась тяжелому испытанию. Прежде чем достичь гор, синевшихся вдали зубчатым профилем, ему несколько дней подряд приходилось вязнуть по колено в мутных ручьях, болотах и стоячих водах. Обезьяна следовала за человеком без колебания и храбро барахталась в вонючей воде, но тигр, испытывавший водобоязнь, как все кошки, входил в нее с большим отвращением, и то подгоняемый сердитым фырканьем обезьяны.

Время от времени три приятеля надолго останавливались, призадумавшись, над чёрной, как чернила, медленно текущей водою. Нет ничего угрюмее этих неподвижных рек, около которых не видно ни птиц, ни насекомых. Только роскошная растительность оживляет их грустные берега.

Черный цвет воды был замечен фон Гумбольдтом у рек Южной Америки, но это явление встречается очень часто и на Борнео. Объясняют его по-разному. Некоторые говорят, что черный цвет появляется от листьев, падающих на речное дно с огромных прибрежных деревьев. Эти листья будто бы гниют там и окрашивают воду. Такое мнение оспаривается тем, что на Борнео много рек с водою обычного цвета, хотя берега их точно так же поросли громадными вековыми деревьями.