Приключения парижанина в Океании

— Странно!.. Странно! — бормотал Фрике, досадуя на неудачу. — Ньютон сказал, что человек может понять все, сделанное человеком. А между тем Кайпун умеет бросать бумеранг, а я никак не могу научиться. Интересно знать, понял бы гений Ньютона сущность этого оружия, изобретенного дикарями?.. Постой, постой… Я, кажется, понял, в чем заключается тайна… Взгляни, Кайпун, взгляни: вот твой бумеранг… это лист эвкалипта, оторванный от дерева и вращаемый ветром… Э, господа дикари, да вы, я вижу, не дураки.

Фрике был прав. Бумеранг очень похож на лист эвкалипта. Форма и размеры у обоих почти одинаковые; наименее изогнутый бумеранг наиболее похож на эвкалиптовый лист, и наоборот. Действие ветра на лист позволило Фрике сделать вывод о сходстве движения листа с тем, которое получает бумеранг в руках дикаря.

Придя к такому заключению, Фрике снова взял в руки уонгим и стал внимательно его рассматривать.

— Правда, оружие очень странное, — сказал он, — но вовсе не такое необыкновенное, каким кажется на первый взгляд. А! Так вот оно что!.. Ну, теперь я догадался. Концы бумеранга не лежат на одной прямой… Здесь есть легкий изгиб… Герр Блуменбах, очевидно, этого не заметил… Бумеранг просто-напросто винт. Теперь я понимаю, почему эта дубина так легко держится в воздухе, если ей сообщить вращательное движение. Это мне напомнило детство. Давно это было, я еще под стол пешком ходил… Месье Надар сводил с ума Париж своим воздушным шаром. Говорили об управлении аэростатами… В то время изобрели интересную игрушку. Это была просто небольшая деревянная палочка, снабженная двумя или тремя картонными крылышками, расположенными в виде лопастей винта. Игрушке придавали вращательное движение с помощью веревочки, точно волчку. Картонные крылышки вертелись, и игрушка поднималась вверх. Мне кажется, что бумеранг и эта игрушка — почти одно и то же, с той лишь разницей, что бечевку заменяет рука охотника… Ну, Кайпун, начинай сначала, покажи-ка мне еще раз свое искусство.

Кайпун, самолюбие которого было задето, кинул бумеранг на сто метров. На этот раз замечательное оружие превзошло самое себя. Упав на землю, бумеранг поднялся вверх и, пролетев над головой охотника, снова упал в пятидесяти шагах сзади него, потом опять подскочил и, описав таким образом несколько концентрических полуокружностей вокруг охотника, тихо вернулся к нему и чуть-чуть не был подхвачен ловкой рукой. Но тут случилось неожиданное. Внезапно налетел порыв ветра, и бумеранг отнесло в сторону, так что Кайпун не успел его подхватить. Дубинка упала шагах в двадцати от него.

Привычным жестом моряка, желающего узнать, с какой стороны ветер, Кайпун, послюнявив указательный палец, поднял его над головой и сделал знак, как будто говоря: «Не моя вина: ветер переменился».

— Я был прав, — снова заговорил восхищенный Фрике. — Ветер много значит. Теперь я понимаю, почему ты, прежде чем бросить свою дубину, так старательно исследуешь направление ветра. Ты никогда не бросаешь бумеранг против ветра или прямо по ветру, а всегда немножко вкось, точно так, как мы направляем шлюпки. Если бы ветра не было совсем, твой бумеранг не срикошетил бы. Как бы то ни было, все это очень остроумно, и нельзя назвать дураком человека, который так хорошо умеет использовать все возможности, предоставляемые природой, и так ловко действует первобытным оружием. Ну, друг Кайпун, мне с тобой придется жить довольно долго, так что изволь за это время научить меня управляться с бумерангом. Уверяют, будто им может овладеть только природный австралиец. Твое искусство служит явным опровержением этого мнения, придуманного путешественниками, не выходящими из своего кабинета. Я тоже постараюсь доказать им, что они ошибаются. Идет?.. Ведь ты меня научишь, дружище Кайпун, не правда ли?

ГЛАВА VII

Кто такой белый дикарь. — «Жан Кербегель, 1860 год». — Последствия смерти одного вомбата. — Похороны у туземцев Виктории. — Поверие о белых людях. — Еще о каторжниках. — В путь неизвестно куда. — Фрике находит золотой самородок. — Жан не хочет расставаться с Фрике. — Золотая пещера. — Не это ли клад бандитов золотых приисков? — Мыс на озере Тиррелл. — Голоса в австралийской преисподней. — Фрике узнает голоса.

При других обстоятельствах Фрике был бы очень рад встрече с австралийцами, но теперь ему было не до них. Уже три недели он жил в постоянной тревоге, не зная ничего о своих друзьях. И не только от них не было никаких известий, но Фрике не находил также ни малейшего признака, который бы указывал на то, что они появились где-нибудь в окрестностях озера Тиррелл, как было условлено.