Приключения парижанина в Океании

— Очень просто. Мы установим корыто на берегу реки, выбрав место поглубже, наполним его водой и, просеивая муку сквозь сито, отсеянное будем старательно размешивать в воде, чтобы крахмал поскорее разошелся и упал на дно. Вся дрянь, не годная к употреблению, останется на поверхности воды. Крахмал разойдется быстро и образует густую массу; когда она плотно уляжется, ее надо будет процедить, дать стечь воде и просушить в тени. А чтобы избежать лишних хлопот при погрузке, надо будет приготовить хлеба весом от десяти до двенадцати килограммов и тщательно завернуть в листья сагового дерева. Приготовленная таким образом, саговая мука не испортится долгое время.

— А все-таки счастливый случай занес нас сюда! Конечно, мы рискуем быть съеденными, но зато можем быть твердо уверены, что, отправляясь из этой благодатной страны в далекое плавание, не умрем с голоду.

Оставим троих путешественников заниматься своей работой и скажем еще несколько слов о саговой пальме и о саго, этой океанской «пшенице», превосходящей по своим качествам и питательности даже маниок, манну обитателей Южной Америки.

Листья этого дерева служат для различных целей. Жилки, проходящие посередине гигантского листа, могут с успехом заменить бамбук. Листья длинные, от трех до пяти метров, мясистые у основания, точно обтянуты сверху тонкой кожицей, удивительно крепкие. Они годны для постройки шалашей и может использоваться вместо балок в зданиях, построенных из другого материала. Листья, расколотые и положенные плоско на накат, образуют пол. Листья одинаковой величины и формы, скрепленные вместе, заменяют доски и даже лучше последних, так как, кроме того, что стоят гораздо дешевле, они никогда не коробятся, не требуют ни покраски, ни покрытия лаком, не плесневеют, не подвержены гниению и вдобавок могут противостоять страшным ливням тропиков. Потому-то этот прекрасный материал заменил в последнее время для европейцев при постройке жилищ в странах, где растет саго, все остальные. Никакая постройка не может сравниться прочностью и красотой с шалашами ровного темного цвета, почти исключительно построенными из одних листьев саговой пальмы, укрывающей и питающей сотни тысяч людей.

Что же касается муки, она не столько полезна, сколько питательна; из нее можно приготовить разные вкусные блюда. В холодном виде, прокипяченная один раз в воде, она образует студенистую массу, слегка вяжущую, которую едят, добавив в нее соли, лимона и индийского перца. Сделанные же из нее маленькие пирожки превосходны, особенно если приправить их соком сахарного тростника и толченым кокосовым орехом. Блюдо выходит нежное и необыкновенно вкусное.

Верхушку саговой пальмы, как и капустной пальмы, венчает огромная почка, похожая на кочан. Срезанный кочан вместе с индийским перцем кладется в бамбуковый стебель толщиной с человеческую ногу. Бамбуковый стебель, плотно закрытый с обеих сторон, ставится на огонь. Когда этот импровизированный котел совершенно обуглится, что происходит через четверть часа, варево готово. Есть его нужно с хлебом из саго — это чрезвычайно вкусно. Здесь следует упомянуть о маленькой предосторожности, соблюдение которой необходимо при приготовлении этого вкусного блюда. Во время варки нужно держаться от костра подальше, потому что иногда случается, что импровизированный котел разрывает, как бомбу. Неприятность бывает двойная: и без обеда останешься, и рискуешь ослепнуть.

И наконец, пушок, покрывающий молодые листья, идет у туземцев на приготовление оригинальной материи, жилки — на изготовление несокрушимых снастей, из плодов готовится хмельной напиток, очень приятный на вкус, и водка, чрезвычайно крепкая.

Вот самое полное описание саговой пальмы.

Промывка муки и приготовление хлебов давно были окончены, и важная операция сушки, порученная Виктору, подходила к концу. Три друга после кратковременного и благотворного пребывания в юго-восточной части Новой Гвинеи помышляли о дальнейшем путешествии. Фрике и Пьер де Галь мирно беседовали, а молодой китаец в отдалении, сидя под деревом, внимательно наблюдал за процессом сушки и усердно переворачивал крахмалистые хлеба, разложенные в тени.

Парижанин, растянувшись на спине и задрав ноги, рассеянно следил за проказами попугаев, а моряк, лежа на животе и упершись подбородком на сложенные руки, продолжал интересную беседу, пересыпая ее вычурными выражениями, свойственными лишь ему одному.

Внезапный шум быстрых шагов и сдерживаемое дыхание запыхавшегося человека заставили их проворно вскочить на ноги. Фрике первый поднялся и схватил саблю, моряк вооружился дубиной, служившей для разбивания саго.

Это был Виктор, страшно перепуганный; он позеленел от страха, рот его скривился, глаза расширились. Китаец кинулся к товарищам и пальцем показывал в сторону густой зелени, где было нечто, столь поразившее его. Бедный мальчик не издал ни звука. Тело его испуганно сжалось, но сильная воля не изменила ему ни на одну минуту.